Сибилла

Итак, автор не разделяет эйфории своего героя и указывает на ее причину — отсутствие у того жизненного опыта и незрелость ума. Об опасности стремления «поспешно стать великим человеком» (Ibid./I: 27) предупреждает Вивиана и его отец. Но сын не внемлет голосу отцовского рассудка и продолжает, отвергая все другие возможности (см.: Ibid./I: 25), мечтать о карьере политического деятеля. Он говорит:

«В Англии только личная известность открывает путь в общество сильных мира сего. Не важно, приобретена ли эта известность благодаря состоянию, происхождению или таланту; однако бесспорно то, что для проникновения в светское общество необходимо обладать благородной кровью, миллионом фунтов или же одаренностью».

(Ibid./I: 22)

Из трех перечисленных свойств в распоряжении Вивиана имеется лишь одаренность. Как он убедился во время учебы в школе, сила его заключена в интеллекте. Он размышляет:

«„Богатство есть сила“, — говорит Экономист. — „А что же Интеллект?“ — вопрошает Философ. <…> почему знаменитые мыслители умирали на чердаках? И почему рождались на свет поэты, которым одна лишь Природа вторила эхом восхищения? Вероятно, эти люди думали только о себе самих и <…> упускали или же с презрением отвергали изучение прочих. Так вот! Мы должны смешаться с толпой; мы должны проникнуть в ее чувства; мы должны приспособиться к слабым; сострадать их горестям, коих не ощущаем <…>; чтобы быть сильными, мы должны сделаться слабыми; чтобы доказать, что мы великаны, нам придется стать карликами <…>. Наша мудрость должна быть скрыта под маской глупости, постоянство цели — под маской своенравия».

(Ibid./I: 25–26)

Подобные мысли Вивиан подкрепляет ссылкой на «мудрость древних»: ведь в их сказаниях Юпитер, сходя на землю, представал не в величественном облике громовержца, но «как простой человек низкого сословия, как пастух, деревенщина и часто как животное». Отсюда следовал вывод: «Чтобы управлять людьми, даже бог, по-видимому, испытывал чувства, свойственные человеку — а иногда и животному; и, очевидно, находился под влиянием самых низких страстей» (Ibid./I: 26).

Готовность Вивиана допустить влияние «самых низких страстей» ради возможности «управлять людьми» позволяет ему прийти к следующему умозаключению: «Могущественному аристократу, чтобы стать министром, требуется лишь сообразительность. Что требуется Вивиану Грею для достижения той же цели? Влияние этого аристократа» (Ibid./I: 26–27).

Лестью и хитростью Вивиан входит в доверие к маркизу Карабасу, связанному с высшими правительственными сферами. Том Браун отмечает, что имя этого английского лорда совпадает с именем действующего лица французской сказки «Кот в сапогах» («Le Chat Botté»), написанной в 1697 году Шарлем Перро (1628–1703) (см.: Braun 1981: 32). Дизраэли в своем романе иронически характеризует этого персонажа: подобно сказочному герою Перро, маркиз мало заслуживает тех привилегий, которыми обладает, ибо уже давно «сила его способностей исчезла под совокупным бременем лет, праздности и сварливости», однако тщеславие осталось, и он глубоко уязвлен тем, что «его отстранили от дел» (Disraeli 1859Ь/I: 32), будучи по-прежнему убежден, что «с ним, необычайно влиятельным и одаренным человеком, несправедливо обошлись» (Ibid./I: 120).

Вивиан Грей делает ставку на неудовлетворенное тщеславие Карабаса. Он предлагает маркизу план действий, в котором самому Вивиану достается служебная роль «кота в сапогах», ловко расчищающего своему хозяину путь к вершинам власти: Карабас должен будет возглавить группу недовольных политиков (среди которых фигурирует лорд Биконсфилд, охарактеризованный одним из персонажей как болван; см.: Ibid./I: 133), обойденных вниманием правительства, а Вивиан возьмет на себя «всю организацию партии Карабаса» (Ibid./I: 49).