Сибилла

Когда был проведен смотр сил и тэдпоулы с тэйперами принялись рассуждать о будущем, самое имя герцога Фитц-Аквитанского стали произносить заговорщическим голосом, обмениваясь понимающими взглядами. А большего Тэдпоул с Тэйпером и не желали; однако, случись какому-нибудь писаке, in statu pupillari[13], присутствовать при их беседе, и если бы кроткий новичок, жадный до партийных сплетен, исполнившись восторженного пиетета к этим двум великим толкователям пустяковых тайн, осмелился проявить любознательность, то ему бы по секрету сообщили, что всё уже устроено, что его милость только и ждет подходящего случая, что он отвратился душой от нынешних власть имущих и, по правде говоря, в 1835 году переметнулся бы вместе с лордом Стэнли^{338}, если бы не разыгралась подагра; она-то и помешала герцогу приехать из северных краев; и хотя его сын и брат однозначно голосовали против спикера, это, тем не менее, была ошибка; а если бы кто-нибудь всё же отправил письмо (которого никто не писал), они распорядились бы своими голосами иначе и, возможно, сэр Роберт и по сей день возглавлял бы правительство.

Герцог Фитц-Аквитанский был основной темой переписки между мистером Тэдпоулом и леди Файербрейс. «Предназначение женщины»^{339} приняло в сознании этой дамы форму следующей задачи: переманить его милость на сторону консерваторов. В этом ей весьма помогали сведения, столь искусно почерпнутые у доверчивого и неосмотрительного лорда Маска.

Сегодня Эгремонт сидел за обедом рядом с леди Джоан. Он и понятия не имел о том, что их соседство было результатом стараний леди Марни. Женщины вечно пытаются устроить за нас наши судьбы. Эгремонт едва ли был расположен к беседе. Он был задумчив и настроен на одиночество; мысли его и в самом деле были заняты совсем не теми людьми и предметами, что окружали его сейчас. Леди Джоан, впрочем, нужен был только слушатель: она не задавала вопросов, как леди Мод, и не пыталась внушить собеседнику свои представления под видом его собственных. Леди Джоан обстоятельно поведала Эгремонту о городах ацтеков (она прочла о них утром), а также осветила ряд исторических теорий, которые возникли в связи с их открытием; затем изложила собственные взгляды на этот счет, которые разнились со всеми прочими мнениями, но при этом казались наиболее трезвыми. От Мехико она перешла к Египту. А уж в фараонах леди Джоан разбиралась ничуть не хуже, чем в касиках^{340} Нового Света. Мимоходом были затронуты проблемы фонетики. Затем настал черед Шампольона;^{341} за ним последовал Париж со всеми его выдающимися деятелями в области литературы и особенно науки; затем было упомянуто письмо от Араго (оно пришло утром), а также письмо от доктора Бакленда, которое ожидалось завтра. Леди Джоан была в восторге от того, что ей написал первый, и удивлялась, почему не пишет второй. Наконец, прежде чем дамы удалились, она пригласила Эгремонта присоединиться к леди Марни и посетить обсерваторию, где они смогут воочию наблюдать комету, которую она обнаружила раньше всех остальных.

Леди Джоан, впрочем, нужен был только слушатель.

Сидевшая рядом с герцогом леди Файербрейс упоенно несла непостижимый вздор о состоянии партий. Ей тоже было с кем переписываться, ее писем ждали с нетерпением и охотно отвечали на них. Тэдпоул говорил так; лорд Маск, напротив, говорил этак; истина, судя по всему, лежала где-то посредине — вывод, произведенный ясным умом леди Файербрейс на основе полученных ею сведений. Герцог в молчаливом восторге слушал невообразимые откровения своей Эгерии^{342}. Казалось, ничто не может скрыться от нее — даже самые потаенные мысли государя; не было ни одного монаршего предрассудка, который бы не был занесен в ее тайный список; и для кабинетов вигов, и для клубов тори — для всех имелся у нее свой волшебный ларчик. Сэр Некто не нуждался в должности, хоть и претендовал на нее; лорд Никто жаждал ее, хотя и делал вид, что это вовсе не так. Один великий человек полагал, что плод еще не созрел, другой — что он уже изрядно подгнил; впоследствии первый выходил на политическую сцену, а второй покидал ее. Оценивая точность политических взглядов, следует учитывать репутацию того, кто этих взглядов придерживается.

В должный час, будучи уверена, что ее не подслушают, леди Файербрейс разыграла козырную карту — из колоды, предварительно крапленной мистером Тэдпоулом.

— И кого, по-вашему, сэр Роберт отправит в Ирландию? — спросила она, глядя прямо в лицо герцогу.

— Полагаю, того же, кого и раньше, — ответил его милость.

Леди Файербрейс покачала головой.