Сибирская эпопея

Земля! Но что за земля? Никто уже не понимал, где точно находился корабль, некоторые думали, что они уже рядом с Камчаткой, другие – что они у Японии или Америки. Офицеры с картами в руках утверждают, что перед ними полуостров Камчатка и что вот-вот появится проход в Авачинскую бухту. Однако легко узнаваемые три вулканических конуса, которые отмечали, подобно трем буйкам, дорогу к дому, все не показывались. И, когда в полдень вдруг прорвавшееся солнце позволило наконец, после десяти дней блужданий, определить положение корабля, им пришлось остудить воодушевление команды ушатом холодной воды. Пакетбот, «отныне обломки корабля», как заметил Стеллер, находился по меньшей мере в 200 км севернее нужного направления, и его долгота неясна. Действительно ли земля, видневшаяся вдали, была Камчаткой? Стеллер позволил себе усомниться, чем снова навлек на себя гнев штурмана: «Вы не моряк, месье». Чтобы решить, как действовать дальше, Беринг вызвал к себе всех офицеров на чрезвычайный совет. Многие из них не видели командора уже много недель. Они застыли в ужасе: его лицо спало, желтая кожа щек свисала дряблыми мешками, все зубы выпали, губы еле-еле прикрывали набухшие десны, а рот представлял собой зияющую черноту. Из-за болезни он не мог бриться, и его подбородок закрывала седая борода. Веки отяжелели, и ему требовалось немало усилий, чтобы оглядеть молчаливо столпившихся вокруг него участников совета.¹³⁷

Беринг, преодолевая боль, принял сидячее положение. Его опыт, начал он, стараясь вложить в свои слова как можно больше убежденности, говорит, что нужно плыть дальше до порта. Останавливаться опасно, есть риск больше не выйти в море. Если берег на горизонте не Камчатка, он станет могилой для экспедиции, которая не сможет перезимовать в таком суровом месте – открытом всем стихиям, без деревьев. Но его авторитет уже не тот, что прежде, далеко не столь непререкаемый. Офицеры, убежденные, что впереди Камчатка, хотели плыть к берегу. Оттуда, объясняли они, можно попытаться добраться до Петропавловска. Как только они чуть-чуть наберутся сил, можно будет отправить вперед нескольких гонцов. Даже Ваксель за то, чтобы бросить якорь. Стеллер, присутствовавший при этой сцене, поддержал капитана. Но, поскольку его мнением пренебрегали с самого начала, он не настаивал: «Я ведь, действительно, не моряк».¹³⁸ Беринг побежден, «Святой Петр» должен пристать к незнакомому берегу. Никто не подозревал в тот момент, что этот берег станет его последним пристанищем.

Решение принято. На корабле воцарилась странная атмосфера – смесь облегчения и смирения. Сгнивший от влажности такелаж за последние часы пришел в еще более ужасное состояние, людей, способных действовать и управлять кораблем, было мало. «Святой Петр» плыл сам по себе, по воле ветра, толкавшего его к неизвестной земле, которую экипаж считал Камчаткой. 49 человек больны, 12 уже умерли и еще 20 при смерти. Часы шли, и Стеллер практически в одиночестве, стоя на палубе, наблюдал, как приближалась земля. Он перебегал то вправо, то влево, пытался разбудить Беринга, объединить последние силы экипажа. Командор бессильно лежал на постели, его офицеры, измученные цингой, тоже расползлись по каютам. Когда на закате корабль опасно приблизился к бурунам, командовать им было некому. Матросы бросили якорь, чтобы остановить движение. Прямо перед ними лежал обширный песчаный берег, обещавший, что выбраться на него с наступлением утра будет несложно. Оставалось только провести «Святого Петра» через опасный барьер – гряду камней, отделявших его от берега. Однако сила прилива и мощность волн, разбивавшихся о них, была такова, что через полчаса якорь оторвало. Немедленно бросили второй. Через несколько минут порвался и его канат. Началась паника. Всем грозила смертельная опасность, однако, как записал Стеллер, некоторые реагировали неожиданно и говорили странные вещи. Один из матросов спросил, например, очень ли соленая вода, как если бы смерть казалась мягче в пресной,¹³⁹ – иронизировал ученый. Все записные забияки и смельчаки, «смертельно бледные», попрятались в каютах. И, поскольку, согласно поверьям, трупы на палубе притягивают несчастья, две последние жертвы цинги были выброшены в воду. В полном отчаянии матросы, находившиеся на палубе, готовились бросить «единственный, оставшийся у них, уже третий, якорь, но в последнюю минуту один из сумевших сохранить хладнокровие удержал товарищей от этого рокового поступка. Это было правильно, потому что внезапно судьба словно сжалилась над «Святым Петром». Он устремился прямо туда, где пенилась вода, на камни, но неожиданно сильная волна приподняла его, перенесла над ними и опустила в более спокойные воды бухты. Чудо? А что еще, если не чудо? Спустя десятилетия станет понятно, что Беринг и его экипаж, сами того не зная, попали в единственный судоходный проход на всем восточном побережье острова, которому суждено было стать убежищем для экспедиции.

* * *