Сибирская эпопея

Живший в Берне Сэмюэль Энгель как истинный сын своей эпохи очень любил географию. Сейчас имя его практически неизвестно. Скромный отпрыск старинного, но бедного рода из города, который позже станет столицей Швейцарской Конфедерации. Однако Сэмюэль Энгель – один из тех анонимных пехотинцев, которые обеспечивают марш-бросок истории и судьба которых отражает дух времени. Он родился в 1702 году в одном из узеньких домов, образующих средневековые улочки Берна. Из-за слабого здоровья он был, как говорят германофоны, Sorgenkind, то есть «проблемным ребенком», которого не пускали играть со сверстниками. Протестантская семья Энгеля воспитывала детей в духе бескомпромиссной строгости (ригоризма). Сэмюэль пристрастился к чтению, прочел все книги, которые только ему попались, и, словно по воле провидения, в один прекрасный день стал городским библиотекарем. Гуляя меж книжных шкафов, он предавался размышлениям. Одной из интересовавших его тем была экономическая теория физиократов. Другой – тайны географии Крайнего Севера. Этот житель Берна был человеком Просвещения – их все больше становилось в Европе. Любопытство и жажда знаний господина библиотекаря не знали удержу, а должность позволяла ему заказывать все, что было опубликовано о далеких краях: рассказы о путешествиях и открытиях, описание экзотических обычаев, серьезных и безумных гипотез. Библиотека славного города Берна приобретала все доступные сочинения по географии. Перед тем как предложить книги и газеты читателям, Сэмюэль сам приникал к этим источникам знаний и поглощал одну за другой новинки от европейских издателей. Как пишет его биограф, с самого юного возраста он был просто одержим чтением¹⁷⁹. Когда багаж знаний стал солидным, он начал писать. В 33 года, когда его опыт путешествий ограничивался поездками в соседнюю Германию и в Нидерланды, он опубликовал в достаточно известном журнале Mercure suisse статью о расположении Азии и Америки. С яростью, чуть ли не со злобой он набросился на статью одного профессора, утверждавшего, что между двумя континентами существует нечто вроде земляного моста, по которому животные и люди перешли из Азии в Америку, постепенно заселив ее. Получалось, что люди преодолели Тихий океан подобно тому, как евреи преодолели Красное море. Библиотекарь из Берна был категорически не согласен. Шел 1735 год, Вторая Камчатская экспедиция уже выехала из Петербурга, но эта полемика ясно указывает на то, что открытие Беринга, совершенное семью годами ранее во время первого путешествия, неизвестно было в Европе. Сэмюэль Энгель горячился в окружении книг. Засев за письменный стол, он решил доказать, что эти два континента разделены морским заливом, но люди смогли преодолеть его, поскольку он не особенно широк. С почти маниакальной скрупулезностью он высчитывал расстояния. Это была всего лишь небольшая заметка в Mercure suisse, но, как пишет в XX веке биограф Энгеля, с нее начался «гигантский труд», над которым он будет работать последующие 30 лет.¹⁸⁰ Среди читателей Mercure suisse разгорелась бурная дискуссия. Споры продолжались, но Энгель не сдавался. Какая странная судьба у этого скромного дворянина из Берна! Став бальи (главой судебного округа), то есть «колониальным» префектом в Эшаллене, в соседнем кантоне Во, который тогда еще входил в немецкоязычный кантон Берн, Сэмюэль Энгель не бросил свои труды. Дни он употреблял на то, что сажал неподалеку от города клубни из Нового Света, называвшиеся картофель. Опытный участок Энгеля должен был помочь справиться с голодом, от которого страдали самые бедные крестьяне. А по вечерам, вернувшись в особняк, полагавшийся ему по рангу, зажигал свечи и погружался в документы, посвященные Арктике, разыскивая и изучая новую информацию. Он один из тех европейцев, кто с нетерпением ждал публикаций Миллера, Гмелина или Стел-лера. И из тех, кто, ознакомившись с первыми сообщениями, появившимися после возвращения ученых в Петербург в 1743 году, засомневался в их истинности. Энгелю казалось, что в них слишком много неопределенности, слишком много вопросов и противоречий, чтобы считать их правдивыми. В 1746 году вышел Атлас Санкт-Петербургской Академии, в котором уже нашли отражение некоторые сделанные Великой Северной экспедицией открытия. Этот труд не удовлетворил Сэмюэля. Отметив, что об одном отрезке арктического побережья сообщены очень скупые сведения, он писал: «Чем можно объяснить такое умолчание, если не государственными соображениями?». И предположил: «Видимо, многословность наказуема».¹⁸¹ Скепсис быстро превратился в подозрительность, которая с годами только росла. В 1755 году журнал Nouvelle Bibliothèque germanique опубликовал критический отзыв на российские карты, созданные по результатам экспедиции. Статья подписана загадочными инициалами «M.S.E.B. d'A», которые будут расшифрованы позднее как «Monsieur Samuel Engel Bailli d'Aarberg» (Господин Сэмюэль Энгель, бальи из Ааберга).¹⁸² Россия, уверен автор статьи, наверняка что-то скрывает.