Сибирская эпопея

Эта теория, тем более дерзкая, что создал ее человек, чья жизнь проходила в самом центре кантона Во, в 20 км от Лозанны, нисколько не заинтересовала немецких ученых и географов. Зато во Франции она постепенно получила признание, и в конце концов Дидро и д'Аламбер заказали Сэмюэлю Энгелю статьи для Энциклопедии – «Северная Азия» и «Северный путь».¹⁸⁷ Но самый большой интерес она вызвала в Англии. Сэмюэль Энгель написал сочинение, в котором развил свои выводы, и послал его в лондонское Королевское общество, самую авторитетную британскую научную инстанцию. Проект передали для изучения в Индийскую компанию и Адмиралтейство. Лорд Ансон и лорд Галифакс пришли в восторг. Их письмо, отправленное чиновнику Энгелю, гласило, что Великобритания намерена снарядить два корабля и послать их в сторону полюса, чтобы проверить его гипотезы. Само собой, что предприятие должно оставаться совершенно секретным. Иначе другие могли попытаться обойти Англию.

* * *

Другие? Кто же, если не Россия? По удивительному совпадению, которые характерны для истории науки, очень похожий проект примерно в это же время создается в Санкт-Петербурге. И не абы кем! Его автор – гений из нового поколения членов Академии, один из первых русских, сделавших там карьеру, Михаил Ломоносов. Этот человек, имевший универсальный круг интересов и множество талантов, тоже происходил из скромной (как и Энгель) крестьянской поморской семьи с Северной Двины. И его также не оставила равнодушным главная загадка географии – северный путь. Один из создателей первого российского университета, автор многочисленных открытий в физике, увлеченный историк, литератор и лингвист, поэт и философ, отец русского Просвещения, Михаил Ломоносов, конечно же, держал в поле зрения полярные просторы. В 1758 году, когда ему было уже к пятидесяти, его назначили руководителем Географического департамента императорской Академии. Михаил Васильевич руководил работами по картографии и опубликовал первую карту Арктики. Его исследования в этой области опирались на обширные смежные знания: за несколько лет Ломоносов написал и опубликовал труд «Рассуждение о происхождении ледяных гор в северных морях», в котором впервые ставится вопрос о природе айсбергов. Он изучал северное сияние, вывел из наблюдений над поведением льдов теории о том, что, возможно, вблизи Евразии существуют земли[42], что некоторые объекты в Гренландии перенесены сюда мощными трансарктическими морскими течениями[43]. Ломоносов даже предположил наличие горной цепи под арктическими водами, которая в 1948 году, после ее обнаружения, будет названа «Хребет Ломоносова».

У Михаила Ломоносова в Санкт-Петербурге были такие же предположения, как и у Сэмюэля Энгеля в его особняке в Эшаллене. Воды океана, соленые и глубокие, не замерзают, как пресная вода. Или, по крайней мере, не замерзают в той же степени. Следовательно, наличие толстого слоя пакового льда вдоль арктического побережья русского Севера – результат того, что там находятся устья больших рек. Вдали от берегов, в открытых водах, море свободно от льда и судоходно – хотя бы летом. Неверные предположения Ломоносова и Энгеля одновременно привели исследователей к выводу: Северо-восточный путь существует, и нужно попытаться им воспользоваться. Михаил Ломоносов, беседовавший с Миллером, Гмелиным и другими членами экспедиции после их возвращения с севера, имевший доступ к их трудам, поскольку те находились в Академии, конечно же, не относился, в отличие от своего коллеги из Берна, к публикациям ученых с предубеждением. Он не считал ложью пессимистические выводы мореходов, изучавших побережье. Ему было известно, как они рисковали. Однако Ломоносов, как и Энгель, о существовании которого, он, впрочем, не подозревал, – хотел верить, вопреки накопленному уже горькому опыту, что северный путь существует. Так что можно сказать, что их общая гипотеза покоилась не столько на научных фактах, сколько на вере. Ломоносов полагал, что предыдущие неудачи проистекали «от неясного понятия предприемлемого дела, что не имели не токмо наши, но и агличане и голландцы». Он добавляет, что подготовка была «беспорядочна». Причину неудач Ломоносов видел еще и в том, что экспедиции проходили без опоры на «многолюдные компании, без которых всякие предприятия слабы».¹⁸⁸