Сибирская эпопея

Коняги не замедлили с ответом. Уже через шесть дней после прибытия первого галиота начались столкновения. Разведчики доложили о сосредоточении нескольких тысяч воинов в нескольких десятках километрах от лагеря, и Шелихов решил их немедленно атаковать. Пять пушек направили на утес, где собрались коняги, и, стреляя из ружей, русские обратили противников в бегство. Опасаясь серьезных проблем, Шелихов в своем рапорте подчеркнул, что стоял лицом к лицу с 4 000 нападающих, взял в плен более тысячи человек, уточнив, что были ранены пятеро русских, в то время как число мертвых индейцев осталось неизвестным. Лекарь экспедиции, описывая настоящую бойню, говорил о 500 мертвых конягах, многие из которых предпочли броситься в море и утонуть¹⁹.

Когда его авторитет был установлен, Шелихов изменил стратегию, чтобы упрочить русское присутствие и наладить, несмотря ни на что, сотрудничество с островитянами. Главной задачей, как и в экспедициях сибирских купцов, было максимальное давление на аборигенов, чтобы получить с них как можно большее количество пушнины. Не смущало даже исчезновение промыслового вида в регионе и возможность голода и мятежа среди американцев. Компания, руководимая Шелиховым, стремилась к долгосрочной деятельности, решив прочно укрепиться и искать необходимое для достижения своих целей сотрудничество с островитянами. Шелихов в Иркутске был известен не только как отъявленный жулик, но и искусный политик. Высказывая самые прогрессивные идеи своего времени, он был убежден, что именно русская цивилизация, которая в своих новых владениях пока остается очень небольшой, единственная может создать пушную торговую империю на севере Тихого океана, о которой он мечтал. На Кадьяке он вложил тело и душу в то, что для него было только началом освоения, – в первый колониальный форпост, за которым последуют многие другие. Дочь одного из его торговых партнеров, которая часто виделась с Шелиховым в это время, описывает сильно увлеченного человека. «Его горевшая душа не столько желала богатства, сколько славы, – пишет она, – для него не существовало препятствий, он покорял все своей несгибаемой железной волей, близкие называли его «горящий огонь» не без основания».²⁰

Со 150 верными людьми Шелихов начал строить порт в бухте Трех Святителей. Он постарался высадить первые привезенные в небольшом количестве сельскохозяйственные культуры, в которые верил вопреки здравому смыслу. Благоприятный для них сезон очень короток, из-за высокой влажности зерно не созревает или гниет на корню. Колонисты, тем не менее, сажают немного картофеля, репы и редиса. Также они привезли несколько коров, собак, коз и баранов, кобылу с жеребенком, несколько свиней, но они не вызвали интереса у конягов, потому что их пищевой режим диктовался морем.

Плохое обращение с индейцами отныне строжайше запрещено. Напротив, компания не прекращает разнообразную обработку вождей, которых одаривает и дает привилегии. Чтобы победить вражду и венерические болезни, Шелихов поощряет браки между колонистами и индейскими женщинами. Для этого он привез из Сибири свадебные подарки «для женихов и невест и будущих молодоженов», которые вручает «всем вступающим в брак в момент бракосочетания».²¹ Обращение в христианство и образование – два излюбленных инструмента русского влияния. Он запросил у церкви разрешения крестить местные народы. Присматривать за душами и уважать основы морали немаловажно в этом краю суровых и часто неграмотных искателей наживы.

Шелихов сохранил традицию брать заложников как гарантию для завоевателей. Но ввел новый обычай – дети вождей конягов или алеутов помещаются в интернаты и ходят в первую на Аляске школу, часто становясь опорой и соратниками компании. Помещение содержится компанией, их там их учат читать, писать, считать и преподают основы навигации. Лучших учеников даже посылают продолжать образование в Охотск или Иркутск, где их обучают чистописанию, искусствам и музыке. «Я отправил 25 юных мальчиков, жаждущих знаний, которые чрезвычайно сильно хотят быть с русскими, нежели со своими дикими родителями», – пишет Шелихов своим сибирским корреспондентам. Юные коняги в Иркутске иногда развлекают гостей на вечерах провинциальной столицы традиционными танцами и пением и, когда жена Шелихова Наталья вернется в город, она будет внимательно следить за прогрессом своих подопечных в первых сибирских лицеях и описывать их рост в письмах к мужу.²²