Сибирская эпопея

Вслед за Рейтерном слово взял Эдуард фон Стёкль. Барон был весьма колоритной персоной, по прихоти судьбы занесенной в кабинет, где оказался лицом к лицу с высшими сановниками империи. Он родился от отца-австрийца и матери-итальянки в Одессе – новом Вавилоне, основанном Россией на побережье Чёрного моря. По окончании учебы он поступил на дипломатическую службу, работал российским представителем в Гонолулу и Лондоне, затем стал поверенным российского посольства в Вашингтоне и, наконец, полномочным послом России в США. Женатый на американке, родившей ему сына, который стал крестником самого царя, Стёкль провел всю Гражданскую войну в американской столице, пытаясь при удобном случае даже играть роль посредника.²²¹ В ходе Гражданской войны Россия была одной из немногих крупных держав, твердо вставшей на сторону Линкольна и северян-аболиционистов. Свою поддержку она подкрепила демонстративной отправкой военной эскадры в порты Нью-Йорка и Сан-Франциско, находившиеся под контролем федералов. В вашингтонских кругах Стёкль пользовался вследствие того совершенно особым доверием и симпатией. Выступая перед узким кругом лиц в присутствии царя, он прежде всего сообщил, что во время его пребывания у подножия вашингтонского Капитолия американцы уже закидывали удочки, давая понять, что могут приобрести Аляску подобно приобретению Луизианы, Флориды, Техаса и Калифорнии. При всей своей кажущейся необычности, возможность подобного сценария отнюдь не исключалась. Тем не менее следовало все устроить так, чтобы по крайней мере внешне «инициатива исходила от Соединенных Штатов» и чтобы еще прежде начала переговоров российское правительство не вело их с позиций слабого.

Затем последовало краткое обсуждение, в ходе которого свое согласие дали два последних участника – министр иностранных дел и морской министр. Мнение главы дипломатии еще более укрепило царя в его решимости. Из всех присутствовавших на заседании Горчаков был известен своей наиболее консервативной позицией. До этого он неоднократно предпочитал затягивать с решением вопроса или откладывать его на более позднее время. Однако на сей раз он согласился с приведенными доводами, о чем свидетельствует черновик доклада, обнаруженный впоследствии в его личном архиве. Россия была не в состоянии защитить свои заморские владения военным путем. Даже в мирный период факториям РАК угрожали «американские флибустьеры». Лучше было продать их, чем просто отдать, уступив силе. Наконец, в политическом отношении уступка колоний Соединенным Штатам благотворно сказалась бы на взаимоотношениях России с молодой республикой и помешала бы усилению Великобритании на Тихом океане. Россия являлась континентальной державой и должна была укреплять свои приобретения на азиатском берегу и на Дальнем Востоке. Следовало выбирать между Аляской и Амуром! Сомневаться не приходилось, в пользу чего выбор был сделан.

На том и порешили. Россия соглашалась на продажу. Стёкля попросили незамедлительно вернуться в Вашингтон, чтобы на месте заняться этим щекотливым вопросом. Ему было поручено прозондировать намерения и готовность американцев в период, когда страна едва вышла из Гражданской войны и еще не успела залечить свои раны. Великий князь снабдил дипломата картой Русской Америки, а царь добавил, что цена ни в коем случае не может быть ниже пяти миллионов долларов. Заседание закончилось. Несколько дней спустя Стёкль был уже во Франции, откуда отплыл в Нью-Йорк на борту корабля «Сен-Лоран». В его задачу входила продажа примерно десятой части Северной Америки клиенту, который даже не отдавал себе в том отчета.