Сибирская эпопея

Как мы видели, идея была не нова. Уже 12 лет руководящие круги России возвращались к сценарию отказа от американских владений. Одним из первых, кто осмелился выступить со столь радикальным предложением, вновь оказался генерал-губернатор Восточной Сибири Николай Муравьёв. В 1853 году, в один из многочисленных приездов в Петербург для отстаивания своих интересов перед центральными властями, он передал царю записку, где изложил свои основные соображения. По мнению неугомонного сибирского губернатора, Россия упустила свой исторический шанс в Америке еще в начале столетия, когда Резанов бросил якорь в Калифорнии и предложил водрузить там императорский флаг с двуглавым орлом. Возможно, тогда Россия смогла бы господствовать над всем Тихим океаном. Впрочем, как продолжал Муравьёв, сожалеть тут было не о чем, ибо по причине «неминуемого владычества Североамериканских Штатов» с этими территориями все равно пришлось бы распроститься. В записке царю он подчеркнул: «Нам нельзя не иметь в виду, что рано или поздно придется им уступить североамериканские владения наши». И тут же добавил, что «весьма натурально и России <…> господствовать на всем Азиатском прибрежье Восточного океана. По обстоятельствам мы допустили вторгнуться в эту часть Aзии англичанам, но дело это еще может поправиться тесною связью нашею с Северо-Американскими Штатами [курсив и орфография Муравьёва».²²²

Это свое кредо губернатор изложил в 1853 году, еще до начала Крымской войны и утверждения России в Приамурье. Муравьёв без обиняков привел главный довод, который будет подхвачен сторонниками уступки североамериканских владений: у России нет средств, чтобы угнаться за двумя зайцами на Тихом океане. Твердо отстаивая свое главное дело – завоевание и колонизацию Приамурья и Дальнего Востока, он тут же начал неминуемую, как ему представлялось, борьбу за влияние в высших эшелонах власти. Четыре года спустя новый царь сменил на троне адресата записки Муравьёва. Теперь уже Великий князь Константин в письме государю из Ниццы высказался за отказ от Аляски, причем в выражениях, не вызывающих сомнения в том, что без Муравьёва дело не обошлось: «Продажа эта была бы весьма своевременна, ибо не следует себя обманывать и надобно предвидеть, что Соединенные Штаты, стремясь постоянно к округлению своих владений и желая господствовать нераздельно в Северной Америке, возьмут у нас помянутые колонии, и мы не будем в состоянии воротить их».²²³ На высказанное предложение Александр II отреагировал короткой, осторожной пометкой: «Эту мысль стоит сообразить».²²⁴

Отныне в высших эшелонах власти не затихал спор о судьбе русской Аляски, причем широкой общественности об этом не было совершенно ничего неизвестно. Опираясь на идеи Муравьёва, после отставки поселившегося в Париже, и Великого князя Константина, возглавившего лагерь «продавцов», главные представители либеральных реформаторов, влияние которых возросло после поражения в войне с Англией, Францией и Османской империей, настойчиво добивались отказа России от своих аляскинских владений. Казна была пуста, а реформы требовали дорогостоящих инвестиций, поэтому они выступали за концентрацию денежных средств и избавление от всего, что препятствовало модернизации империи. «Неправильность» колоний по ту сторону Тихого океана (словечко принадлежало Великому князю) являлась одним из таких препятствий. «Россия должна всячески стараться укрепляться в центре своем, в тех сплошных коренных русских областях, которые составляют по народности и вере настоящую и главную силу ее, и должна развивать силы этого центра, дабы сохранить те из своих оконечностей, владение коими возможно и приносит ей истинную пользу».²²⁵ Противостоявшие им консерваторы были отнюдь не намерены складывать оружие, большинство же министров и советников правительства во главе с самим царем Александром II сомневались, стоит ли отказываться от огромных, еще не освоенных территорий, в отсутствие всякого реального принуждения.

В правительственных комитетах между экспертами развернулась подковерная борьба. В апреле 1857 года адмирал Врангель, тогдашний морской министр, представил примечательный доклад, в котором указал на заинтересованность России в сохранении американских портов, рыболовства и факторий, однако, не желая идти против Великого князя, назвал возможную стоимость колонии на случай ее продажи. Адмирал отметил, что при отсутствии внешнего давления и всякой опасности компенсация за утрату владений могла быть не ниже 20 млн рублей. Однако в сложившихся условиях, когда их уязвимость была чрезвычайной, «наше правительство … могло бы истребовать сумму 7 442 800 руб. серебром», из которой половина причиталась бы «Российско-Американской компании» в качестве компенсации, а другая должна была отойти в казну. Подобная точность объяснялась тем, что Врангель основывал свои расчеты на оценке стоимости акционерного капитала РАК. Итак, по крайней мере одна цифра была озвучена.