Сибирская эпопея

Улицы вытянутого вдоль бухты Ново-Архангельска были застроены домами из крашеного дерева, чаще всего желто-оранжевого цвета, излюбленного «Российско-Американской компанией», с красными крышами. Деревянные тротуары вдоль главных улиц позволяли прохожим передвигаться, не утопая в грязи после частых дождей. Бары и клубы предлагали игру в бильярд и карты, что служило главным времяпровождением, не считая, конечно, посещения традиционной русской бани. В Ново-Архангельске имелось несколько школ, лечебница и аптека, библиотека, «располагающая несколькими тысячами книг на европейских языках», и даже музей естественной истории и этнографии. Как ни забавно, единственное, чего не было в колониальном центре, так это тюрьмы. В городке насчитывалось три церкви: Свято-Михайловский собор, лютеранская церковь для финляндских подданных царя и православная Воскресенская церковь, облюбованная индейцами-тлинкитами, многие из которых были крещены. Отношения с тлинкитами заметно улучшились: ежедневно работал индейский рынок, где тлинкиты обменивали товары, приобретенные ими у соседних племен и даже у индейцев, обитавших внутри континента. Их вождей приглашали на приемы и церемонии, устраиваемые русскими властями и директором компании; последнему случалось даже выступать посредником между соперничающими родами.

Самое внушительное здание, официальная резиденция директора компании, находилось на возвышающемся над морем холме на окраине городка. Его называли «Барановским за́мком». Супруга директора, первая дама колонии, ежегодно устраивала там бал.

Чтобы предупредить голод, традиционный бич здешних мест, ежегодно заготавливались запасы, которые зимой распределялись среди наименее обеспеченных жителей. В окрестных индейских селениях стали сажать растущие в этих широтах овощи – морковь, картофель, для продажи в Но-во-Архангельске. В 1862 году благодаря массовой вакцинации удалось даже успешно сдержать эпидемию оспы.

Таким образом, картина была далеко не столь мрачной, как ее описывали либеральные критики РАК. Когда в 1860 году новая инспекционная комиссия получила задание собрать материал для Великого князя, ее глава, капитан Головин, хотя и назначенный лично Константином, подготовил положительный доклад о своем пребывании на русской Аляске и о своих впечатлениях. Головин тщательно подбирал каждое слово, отдавая себе отчет в неприятностях, которыми его доклад был чреват для заказчика, но тем не менее в заключение он рекомендовал не ликвидировать «Российско-Американскую компанию». И если в официальном докладе Головин соблюдал осторожность, то в своей частной переписке он был более откровенен: «Говорят, стоимость акций компании упала после нашего отъезда [из Петербурга]; но желающие продать свои доли, по правде говоря, безумцы. Если бы у меня водились деньги, я б немедленно купил столько акций, сколько возможно, будучи уверен в солидной прибыли, которой можно ожидать в краткие сроки».²²⁹

Окрыленная докладом Головина и не подозревая о масштабах опасности, нависшей над ее американской колонией, а стало быть, над значительной частью ее деятельности, компания запросила продление своей монополии на 20 лет. В ответ на критику в свой адрес она заявила о готовности признать независимые от нее суды, ввести выборы по образцу учреждений, реформированных царем в метрополии, что позволило бы каждой местной общине избирать собственных руководителей, и даже разрешить доступ в свои колонии для переселенцев из России. Единственное, в чем она неколебимо стояла на своем, была монополия на торговлю пушниной. На обсуждение этого вопроса ушло немало времени, но в конце концов царь уступил. 2 апреля 1866 году, к огорчению либералов, компания выиграла дело и получила устав, действительный вплоть до весны 1886 года. Казалось бы, Россия закрепилась на американском континенте, а компания добилась подтверждения своих прав. Пройдет год, и обе они – Россия и компания – будут паковать чемоданы.

* * *

15 февраля 1867 года, через несколько недель после «особого» заседания в Петербурге, на котором было решено продать Аляску, барон Эдуард фон Стёкль прибыл в Нью-Йорк, стремясь поскорее исполнить возложенную на него историческую миссию.