Сибирская эпопея

После прибытия Стёкля в Вашингтон прошло менее трех недель, а продажа Аляски была уже делом решенным. Окончательная цена составила 7 млн 200 тысяч долларов с учетом ряда еще действующих привилегий и соглашений, от которых русским пришлось отказаться. Но Конгресс еще предстояло убедить, а когда новость о покупке русских колоний была обнародована, это вызвало всеобщее изумление. Реакция нескольких влиятельных сенаторов, которых Сьюард счел за благо пригласить к себе после ночной церемонии подписания с целью проинформировать и подготовить их, оказалась резко отрицательной,²³⁴ и госсекретарю стало ясно, что большинство в две трети голосов, необходимое для одобрения договора, отнюдь не гарантировано. В последующие дни многие крупные американские газеты обрушились с язвительной критикой на этот неизвестно откуда взявшийся проект, который был совершенно не нужен стране, занятой восстановлением внутренней гармонии. «Безумие Сьюарда[95]», «Джонсоновский зоопарк белых медведей[96]», «Сьюардовский холодильник[97]»: таковы были заголовки и сравнения, которыми в течение нескольких недель пестрели газеты. Особенно сильную враждебность к проекту проявили Юг и нью-йоркская пресса, тогда как на Западе реакция была, очевидно, гораздо более благожелательной. «99 % Русской Америки совершенно непригодны для использования, – возмущалась New York Herald, – оставшийся 1 %, может, и представляет какую-то ценность, но никак не стоит семи миллионов для нации, и без того уже владеющей территорией, которой она не в состоянии толком управлять, и обремененной долгами».²³⁵ Газета New York Tribune, находившаяся в постоянной оппозиции к президенту, выступила против сделки, обрушившись с едкой иронией на доводы президентской администрации: «На бумаге нет места прекраснее Русской Америки. Климат великолепный и вполне теплый зимой; ледяные поля неисчерпаемы. <…> Пшеница, тюлени, ячмень, белые медведи, нерпа, айсберги, киты и золотые жилы – все вплоть до 60° северной широты. Край этот столь прекрасен, столь богат мехами, рыбой и лесом, что царь полагает, что он слишком хорош, чтобы его удерживать <…>».

Атмосфера накалялась. Многие сенаторы открыто выражали свое категорическое несогласие, в их числе Уильям Фессенден (штат Мэн), заявивший, что готов поддержать договор, «но с одним дополнительным условием: заставить государственного секретаря там жить, а русское правительство – его там содержать».²³⁶ Накануне голосования в Сенате Стёкль в донесении Горчакову выражал сильную обеспокоенность его исходом: «Я имею честь, князь, представить Вам две статьи из «Трибуны», главного нью-йоркского органа партии, которая господствует в Конгрессе. Ваше Превосходительство увидит, с какой яростью Сьюард, а косвенно договор подвергались нападению. В Сенате договор был едва ли встречен лучше. Несколько сенаторов говорили мне, что не имеют ничего против самого соглашения, что они его одобряют, но не могут утвердить акт, на котором стоит подпись г-на Сьюарда. Г-н Самнер, председатель комитета по иностранным делам, пришел просить меня снять с обсуждения договор, который, по его мнению, не имеет шансов на утверждение. Я наотрез отказался».²³⁷