Сибирская эпопея

Директор нового департамента, совершивший карьерный взлет в столице, был выходцем с юга России, о чем и вправду свидетельствовал его выговор. Семья его обосновалась в Тифлисе[100], столице Кавказа, покорением которого занимались тогда войска Российской империи. Дед и отец зарекомендовали себя в качестве верных слуг колониальной администрации. Детство Сергея прошло среди брусчатых улиц старого города, под деревянными балконами аристократических особняков и во дворах армянских купцов. Мужчины семейства служили военными. Дядя, Ростислав Фадеев, убежденный монархист и панславист, был одним из офицеров, лично участвовавших в пленении мятежного имама Шамиля. В своих «Воспоминаниях» Витте также отводит решающую роль в своем воспитании бабушке, Елене Фадеевой, принадлежавшей к одной из угасшей ветвей высшей российской аристократии: женщина незаурядного ума, свободно владевшая пятью языками, она страстно любила историю, археологию и в особенности естественные науки, для отражения достижений которых сама организовала частный музей.

Бабушка Елена держала салон, где велись беседы о литературе и истории. Сергей вместе со своими пятью братьями и сестрами, а также кузенами мог видеть собиравшуюся там интеллектуальную элиту региона и высших армейских чинов. Витте, озабоченный тем, что его фамилия звучит слишком иностранно, а предки его были протестантами, всю жизнь неизменно подчеркивал свое происхождение от чисто русской по духу семьи матери и свою приверженность православию, в которое перешел его отец.

Однако после смерти отца, скончавшегося, не достигнув 50 лет, его мать, обремененная долгами, была вынуждена покинуть Тифлис и перебраться в Одессу, новый порт, основанный Россией на Черном море, куда стекались искатели удачи со всей Европы. Сергею Витте пришлось вкусить там тяготы жизни обедневшей семьи, изо всех сил стремившейся вернуть свой прежний высокий социальный статус – черта характера, которая отныне неизменно будет отличать его. Он окончил второразрядную гимназию и поступил в Новороссийский университет, открытый в Одессе всего лишь за год до того. Хотя космополитичный город славился своим бунтарским духом (впоследствии Витте доведется слышать упреки в своем происхождении из «красной Одессы»), молодой человек, усвоивший политические взгляды своего семейства, держался особняком, не питая каких бы то ни было симпатий к революционным студенческим течениям, задававшим тон в университете. Как подчеркивается в «Воспоминаниях», в тот период он делил свое время между театральными кабаре («я знал всех более или менее выдающихся актрис, которые были в Одессе»,⁴¹ – пишет он) и математикой, которую избрал предметом изучения. Свою диссертацию он посвятил «науке чисел применительно к пространственной протяженности»: название весьма знаменательное, если учесть, что в дальнейшем одесский студент посвятит карьеру железным дорогам и освоению Сибири. Впрочем, диссертация так и осталась незаконченной. Влюбившись без памяти в молодую актрису Соколову, он «не желал больше писать диссертации»,⁴² – по его собственному признанию в автобиографии. Благодаря семейным связям Витте получил свое первое место в железнодорожной отрасли, полюбившееся ему тем, что он смог там полностью предаться своей страсти к математике. Ему был 21 год, и на два десятилетия железные дороги захватили его.

В рассматриваемую эпоху железные дороги покрыли всю европейскую территорию России. Это был настоящий бум. После первых робких шагов 1840–1850-х годов, когда государство долго взвешивало все плюсы и минусы этого неведомого вида транспорта, правительство попыталось, по своему обыкновению, стимулировать и поставить под контроль развитие новой отрасли. Однако после поражения в Крымской войне, оскудения казны и вступления на трон царя-реформатора Александра II в 1855 году возобладала либеральная тенденция, предполагавшая невмешательство государства в экономику, что открывало широкий простор для частной инициативы. Непаханное поле железнодорожной сферы представлялось идеальным местом для экспериментирования с предполагаемыми благами либерализма. В считанные годы в России возникли десятки синдикатов инвесторов, в дальнейшем преобразованные в акционерные общества. Их акционерами являлись зачастую промышленники, крупные купцы, инженеры, коммерческие банки, однако в игру включился также ряд высокородных аристократических семейств, и даже императорская семья не осталась в стороне. Государство находилось при этом в привилегированном положении, предоставляя концессии тем, кто делал наиболее выгодные предложения.