Сибирская эпопея

Витте, отличавшийся поразительной работоспособностью, в скором времени сделался заметной фигурой на политической сцене. Повышение по службе не заставило себя долго ждать. В феврале 1892 года он был назначен министром путей сообщения. В силу традиционного антагонизма между двумя министерствами – финансов и путей сообщения – никто не мог и помыслить, чтобы соперничающую администрацию возглавил человек из области финансов. А уж тем более чистый технократ, неизвестный провинциал без роду и племени. Рассказывали, что принимая различных кандидатов, царь Александр III задавал всем им один и тот же вопрос: «А кого вы думаете избрать себе в заместители?». Услышав имя Витте из уст трех первых претендентов, государь якобы закрыл аудиенцию и назначил того министром, даже не удосужившись принять его лично. Когда Витте проводил заседание, в кабинет ворвался служащий, держа высоко в руке голубой конверт, надписанный большими буквами: «Его превосходительству управляющему Министерством путей сообщения Сергею Юльевичу Витте». Витте внезапно побледнел; держа письмо дрожащей рукой, он подошел к иконе в углу комнаты, прежде чем решиться вскрыть императорский конверт с объявлением о его назначении.⁴⁸

С этого момента отеческая фигура царя приобрела громадное значение в жизни Сергея Витте. Александр III, которого большинство историков считает реакционным правителем, глубоко травмированным убийством своего отца народовольцами на берегу канала в Петербурге и упорно не желавшим проводить какие бы то ни было реформы, под пером Витте предстает добродушным, независимым в суждениях монархом, приверженцем «мирного либерализма», человеком обходительным и радеющим прежде всего о благе своего народа. Возможно, в силу того, что Александр совсем не готовился стать императором[101], как отмечает Витте, он был прежде всего «до крайности» «человеком простым», похожим на «русского мужика из центральных губерний», «совершенно обыденного ума, пожалуй, можно сказать, ниже среднего ума, ниже средних способностей и ниже среднего образования», но при этом его отличали «громадный характер, прекрасное сердце, благодушие, справедливость и, вместе с тем, твердость».⁴⁹

Глубокая симпатия к царю доходила у него подчас до обожания. «Если бы судьба позволила Александру III продлить свое царствование на столько же лет, сколько он уже находился на престоле, его правление вошло бы в число величайших в истории Российской империи», – с горечью напишет министр после кончины своего покровителя. Современники, кстати, отмечали, что поразительное сходство внешнего облика обоих – следствие подражания Витте Александру III, и, когда он рисует в «Воспоминаниях» портрет государя, кажется, что он сам отражается в нем: «И, действительно, фигура Императора Александра III была очень импозантная; он не был красив, по манерам был скорее, более или менее, медвежатый; был очень большого роста и комплекции, причем при всей своей комплекции он не был особенно силен или мускулист, а скорее был несколько толст и жирен <…>».⁵⁰

В лице Витте царь обрел одного из самых верных и преданных своих слуг. И также одного из самых старательных. Во время первой аудиенции во дворце царь озвучил Витте, новому министру путей сообщения, приоритетную задачу – наконец-то осуществить прокладку Транссиба: «Мысль эта глубоко засела у Императора Александра III, и еще до моего назначения министром он постоянно толковал о сооружении и этой дороги <…>. Император Александр III мне как бы жаловался на то, что вот, несмотря на все его усилия в течение 10 лет, он все время встречает со стороны министров, в Комитете министров и в Государственном Совете затруднения в быстром исполнении этой мысли. Он взял с меня как бы слово, что я эту его мысль приведу в исполнение».⁵¹