Сибирская эпопея

Пользуясь редкими «окнами» хорошей погоды, летчики совершили несколько разведывательных полетов в околополюсном районе. Экипаж разведчика погоды Головина, достигнув полюса, даже сбросил на него канистру авиационного масла. Вернувшись, он со смехом объяснил, что сделал это «для смазки земной оси». И только 21 мая экипаж под командованием Водопьянова вылетел на полюс, чтобы высадить станцию. Однако в высоких широтах на пересечении всех меридианов летчику оказалось трудно отыскать площадку, пригодную для посадки двадцатипятитонной машины. Поверхность льда под низкими облаками было трудно разглядеть. Все вокруг белое. Где небо, а где лед? Несколько полыней с черной водой и трещины отчасти облегчали задачу. Неровный лед покрыт мелким снегом, толщина слоя которого неизвестна, повсюду высоченные ледяные торосы. Какой лед окажется под лыжами четырехмоторного самолета? Нужно было, к тому же, найти достаточно прочную льдину, чтобы обитатели станции могли дрейфовать на ней, не опасаясь, что их природный плот быстро рассыплется. В нескольких десятках километров от полюса Водопьянов увидел, наконец, достаточно ровную льдину, миновал гряды торосов и… «Лыжи коснулись поверхности. Бежим, резко накреняясь и вздрагивая на неровностях. Сзади раздается хлопок парашюта. Он надулся и тормозит самолет – это изобретение Водопьянова. Вот и стали. Все в порядке. Цель достигнута».¹¹¹ Местоположение: 89° 26´ с. ш., 78° в. д. 11:35 утра. Экипаж выпрыгивает на лед. Штурман Иван Спирин вспоминал, что все инстинктивно принялись притаптывать ногой поверхность, словно желая убедиться, что она прочная. Оглядевшись, он восхитился представшим перед ним величественным зрелищем: вот он, полюс! Огромные глыбы льда в три-четыре метра толщиной лежат друг на друге. Словно мощный титан-невидимка разбросал их повсюду. Все настолько необычно и сказочно! Трудно поверить, что этот невероятный хаос – всего лишь результат давления и дрейфа льдов.¹¹² «Северный полюс, 22 мая». Агентство ТАСС передает слова Отто Шмидта, руководившегося экспедицией. Тот рапортует, что она провела первый день на советской станции на Северном полюсе. Установлены две высокие антенны. Метеостанция готова к работе, теодолит, установленный на штативе, позволяет наблюдать высоту солнца и определять координаты льдины в ходе непрерывного дрейфа. Довольно тепло, –12 °C, светит солнце, легкая поземка. Затем Шмидт добавляет, что многие члены группы – бывшие челюскинцы, и они невольно вспоминают их предыдущее пребывание на льдине. «Теперь, – заявляет Шмидт, – удалось отомстить силам природы за крушение “Челюскина”».¹¹³

Итак, доказано: Советский Союз может победить природу и укротить самые дерзкие ее проявления. Четыре человека, высаженные на лед, должны продержаться там как можно дольше и воспользоваться уникальной возможностью для изучения окружавшей их неведомой природы. Из троих спутников Папанина двое – ветераны челюскинской эпопеи. Эрнст Кренкель, радист, который ходил также в 1932 году на «Сибирякове», отвечал за связь с берегом и Москвой. Петр Ширшов, гидролог и морской биолог, тоже продолжил работу после крушения «Челюскина». Оба они, несомненно, из самых опытных людей Шмидта, но на отбор именно этих специалистов не могла не повлиять и их лояльность к бородатому начальнику Главсевморпути. Чтобы установить равновесие в этой маленькой группе, Папанину позволили отобрать четвертого «мушкетера льда»: Евгений Фёдоров, молодой талантливый геофизик, его товарищ по зимовкам на Земле Франца-Иосифа и на мысе Челюскин. Начальник – организатор, радист, двое ученых: вот те, кого страна готовится чествовать как героев. Можно и классифицировать ее иначе, в соответствии с принципами политического отдела Главсевморпути: 25 % членов партии (И. Папанин), 25 % кандидатов в члены партии (Э. Кренкель), 25 % комсомольцев (Е. Федоров) и 25 % беспартийных (П. Ширшов).¹¹⁴ Идеальная ячейка общества в глазах политических комиссаров.

* * *