Сибирская эпопея

Остров, о котором говорили чукчи, стал виден 10 августа. Его назвали островом Св. Лаврентия в честь святого, чей праздник приходился на тот день, как того требовала морская традиция. В этот момент «Святой Гавриил» вошел в пролив, который сейчас носит имя его капитана, Беринга, но никто на борту не обратил на это внимания. Был туман, погода стояла плохая: «сильный ветер, очень облачно», – сообщает бортовой журнал 12 августа. Корабль находится всего в нескольких десятках километров от побережья Америки. В ясную погоду можно различить одновременно два берега, но Беринг и его экипаж, пересекая самую узкую часть пролива, из-за тумана не заметили даже побережья Азии, от которого их отделяло не больше 20 км. Впередсмотрящие молчали. После трех с половиной лет мучений они по неведению проследуют мимо цели, к которой так упорно шли. Витус Беринг упустил первое свидание с историей.

13 августа, через месяц после того, как «Святой Гавриил» поднял паруса на Камчатке, бот приблизился к Большому Носу, крайней точке Азии, положение которой на картах Беринга было крайне неопределенным. Беринг беспокоился. Корабль достиг 65° северной широты, а пресловутая «Большая Земля», она же «Северная», все не показывалась. Если описание его чукотского собеседника было верным и берег уходил к западу, то это означало, что оба континента разделены морем и что они напрасно искали землю на севере. Во второй половине дня Беринг призвал Шпанберга и Чирикова к себе и зачитал им инструкции царя. Он попросил помощников письменно изложить свое мнение относительно того, что следует делать дальше. Для него самого ситуация ясна – капитан жаждет развернуться и прибыть назад в порт до начала зимы. Однако помощники не согласны с капитаном. В записке, приложенной к бортовому журналу, Шпанберг защищает другую точку зрения: «Святой Гавриил», – пишет он, – недостаточно продвинулся на север, чтобы с уверенностью говорить об отсутствии земли. В идеале следовало бы двигаться до ближайшего пакового льда. Компромиссом было бы продолжение пути до 16 августа, и только потом, если земля так и не появится на горизонте, взять курс на Камчатку. Чириков, наделенный куда более дерзким характером, полагал, что строгих доказательств наличия пролива между Америкой и Азией не собрано. «Понеже известия не имеется, до которого градуса ширины из Северного моря, подле восточного берега Азии, от знаемых народов Европейским жителям бывали, – писал он, и это прямо указывает на то, что ему ничего не было известно о подвиге Дежнёва, – и по оному не можем достоверно знать о разделении морем Азии с Америкой, ежели не дойдем до устья реки Колымы». Логично. И Чириков предложил Берингу, уважая волю почившего Его Императорского Величества, продолжить путь вдоль побережья до тех пор, пока это будет возможно, во всяком случае, до 25 августа, чтобы проверить, не «наклоняется» ли земля к северу. И в случае необходимости «искать места, где бы можно было зимовать, а наипаче против Чукотского носа на земле, на которой по полученной сказке на Чукоч, чрез Петра Татаринова, имеется лес».²⁹ «Святой Гавриил» в это время вышел в Северный Ледовитый океан. Нужно ли брать курс на запад и плыть вдоль берега, чтобы доказать наличие прохода? Или на восток и попытаться увидеть Америку? Отправиться на север на поиски «Большой Земли», нанесенной на карту, которая была получена из рук самого Петра I? На юг, чтобы спастись от непогоды, которая на этих широтах приходит очень рано? Капитан и его помощники не могут договориться. Причины разногласий позднее обсуждались и комментировались специалистами. Петер Лауридсен, датский биограф Беринга, встает на сторону своего героя. Он утверждает, что именно пресловутая осторожность не позволила ему согласиться идти дальше. Глава экспедиции боялся «противных ветров», которые могли бы помешать экипажу вернуться на Камчатку до конца лета, и сомневался, что сумеет организовать зимовку в суровом климате по соседству с народами, которые никому не подчинялись и на чье доброе отношение не приходилось рассчитывать.³⁰ Советский историк Михаил Белов защищал другую точку зрения. Он полагает, что за осторожностью капитана пряталось тайное намерение: по его мнению, Беринг не хотел достичь Америки, чтобы Нидерланды, могущественное государство, с которым он поддерживал связи, смогло впоследствии заявить свои права на владение новыми территориями, по всей вероятности, находившимися совсем близко.³¹