Сибирская сага. Афанасий Бейтон

Цины не напали завтра, хотя и всячески демонстрировали готовность напасть. Несколько раз усаживались в лодки и выплывали к русскому берегу. Но едва начинались выстрелы, отходили обратно. Бейтон понимал, что враг хочет измотать и притупить бдительность защитников, чтобы потом навалиться всей массой. Потому часто менял караулы – люди должны быть отдохнувшими. Послал он казаков и за хвоей. Наварили чан настоя. Неизвестно, надолго ли, но какое-то время хватить должно.

На следующий день тоже не напали. Но Бейтон знал, что затишье временное. Цины обустраивались на острове всерьез. Выкатывали пушки. Ставили шатры. К концу шестого дня непонятного сидения, которое уже начинало изрядно злить Бейтона, в лагере цинов началось шевеление. При этом их полководец старался как мог долго сохранять вид, что ничего не происходит. Это и насторожило Бейтона. Он приказал выставить пушки по периметру, усилить караулы. На боевые позиции вынесли ручные ядра, запалы. Ночью жгли костры, чтобы не дать врагам подобраться в темноте. Половина казаков была на стенах, половине Бейтон приказал спать. Даже сам сумел выкроить несколько часов для сна: завтра силы понадобятся. Не отходил от стен только воевода. Казалось, что Толбузина подменили. Он был везде. Помогал устанавливать пушки, показывал казакам, как поджигать ручные ядра, шутил, поднимал дух. Эх, Алексей Ларионович! Не тратил бы ты себя так. Тоже ведь не мальчик. Но приказать воеводе Бейтон не мог, несмотря на их давешний разговор. А утром началось.

Цины ночью переправились с северной стороны. Много переправилось. Может, тысяча, а может, более. На лодках с острова подошли остальные. Как только туман от реки стал сходить, ударили пушки цинов. Бейтон услышал глухие удары в насыпь. Вскочил. Быстро оделся, схватил оружие и бросился на стену. Из тумана над рекой виднелись вспышки выстрелов. Ядра с невероятным упорством посылались в сторону крепости, правда, без особого вреда для нее. Несколько ядер влетевших во двор, разорвались на пустых местах. Кого-то задело. Были крики. Но большая часть казаков пережидала обстрел в укрытиях или за фашинами. Наконец пушки смолкли.

– Всем на стены, – приказал Бейтон. – Приготовиться к залповому огню. Стрелять по приказу. Распоряжение головы быстро и негромко передали по стене и остальным защитникам в крепости. Внезапно обстрел прекратился. Значит, люди врага близко, понял Бейтон.

– Приготовиться, – передал он по цепи.

Казаки стали засыпать порох: стрелки – в свой мушкет, помощники – в свой и во второй мушкет стрелка. Пушкари запалили фитили. Вот послышался топот массы копыт, и из редеющих клубов тумана стали вылетать конные отряды. Настоящая лава неслась к стенам. Большая часть воинов была в металлических или кожаных доспехах. До них шагов триста. Уже двести. От реки плотной цепью в несколько рядов шла пехота вооруженная железом. У этих доспехи были хуже. Огневые стрелки остались за строем.

– Ну, с Богом! – прошептал Бейтон и уже во весь голос, чтобы было слышно всем, прокричал: – Огонь!

Залп по плотным рядам наступавших, когда даже случайная пуля находит цель, а ядра пробивают в строе целый переулок, был страшен. Раздались крики; около двух десятков цинов, скакавших или бежавших к крепости, упало на землю. Но движение продолжилось.

– Перезаряжай. Огонь! – вновь скомандовал Бейтон.

Второй залп. Движение пехоты приостановилось.

– Стрелкам продолжить стрельбу по двое. Пушкарям – продолжать стрельбу.

Всадники тоже замедлили скорость. Упавшие кавалеристы и бившиеся раненные лошади мешали движению. Лава рассыпалась. Огонь из мушкетов теперь велся с убойной дистанции лучшими стрелками. При этом, поскольку помощник постоянно подавал новый заряженный мушкет, стрельба не смолкала ни на миг.

Всадники начали разворачиваться. Пехота побежала. Отлично.

– Не прекращать обстрел! – скомандовал Бейтон, а сам быстро сбежал со стены и вскочил на коня.

– Казачки! – крикнул он оставшимся сотням, не занятым на стенах. – Помашем шашками.

Вылетевшие из крепости сотни рванули в сторону пехоты. Несколько мгновений – и всадники догнали смешавшуюся толпу отступающих. Началась бойня. Не менее десятка цинских солдат полегло под казацкими шашками. Но основная масса домчалась до лодок и устремилась к острову. Казаки раскатали или взорвали строения, которые успели возвести за ночь цины и… столь же стремительно скрылись за стеной. Конные противники к тому времени тоже скрылись из виду. Отбились. Бейтон с трудом (все-таки шестой десяток подходит) сполз с коня и перевел дыхание. Кто-то подал ему крынку с холодной водой. Надо же, какая сладкая! Через миг Бейтон уже оглядывал крепость. Приказная изба разбита. Башня повреждена, но пока стоит.

– Сколько наших полегло? – спросил он оказавшегося рядом сотенного писаря.

– У нас в сотне – двое. Про другие сотни не знаю, – спокойно ответил огромный и седой казак Никанор.

– Узнай, друже, и мне все обскажи, – приказал Бейтон.