Сибирские перекрестки

– Все, товарищи! – перебил его профессор. – Два дня на сборы, приведем все в порядок – и домой! Пора, пора возвращаться. Вон и погода на осень повернула. Конец сезона. А уж дел-то у нас дома!

* * *

С тех пор прошло более четверти века. Давно отгремела война, разбросала по свету бывших полевиков.

Олегу Борисовичу (теперь его называют с отчеством) на двадцать первом году службы в армии, на очередной медкомиссии мягко, но настойчиво предложили подать в отставку.

«Все, отбегался! Спроваживают на гражданку!» – с горечью подумал он, молча кивая головой в знак согласия с главврачом медкомиссии.

– С вашим-то здоровьем, товарищ полковник, давно пора на отдых. Послужили, повоевали. Да и время сейчас, вы же знаете, какое. Можем, можем отпустить наших ветеранов! Вы только посмотрите сколько у вас всего. Ранение в голень правого колена и в позвоночник. Рентген показывает экзостозы. А ранение лица! У вас же полностью атрофировалась верхняя челюсть. Нет, товарищ полковник, не могу я вас оставить. Не могу! Да это и вам должно быть ясно, – дружески положил главврач руку на плечо Олегу Борисовичу, словно уговаривал его примириться с неизбежным.

И Олегу Борисовичу ничего иного не оставалось, как только уйти в отставку.

Немного отдохнув, он успокоился и пошел работать на завод кадровиком. Однако после той медкомиссии ему долго не давала покоя навязчивая мысль, что он встречал уже у кого-то такой же набор ранений. Где-то и когда-то в его жизни это уже было. Вот только где и когда?! Эта мысль преследовала его даже во сне. И однажды, в полудреме, он внезапно вспомнил тот далекий довоенный полевой сезон, археологов и тотчас же все понял. Но это показалось ему настолько необычным и нелепым, что он иронически усмехнулся: «Ну, вот и нагадал мне Филиппыч!»… От этого ему сразу стало легко, он тут же забыл обо всем и перестал мучиться.

Но теперь в мыслях он часто возвращался к тому полевому сезону, к той экспедиции, вспоминал всех ее участников. Поэтому, когда представилась возможность поехать в командировку в Ленинград, он решил узнать что-нибудь о судьбе своих товарищей по экспедиции. И, разумеется, в первую очередь об Алексее Ивановиче.

В институте, где когда-то работал профессор, ему посчастливилось встретиться с его бывшим учеником, который не только рассказал все о последних годах жизни профессора, но и проводил Олега Борисовича на кладбище, где тот был похоронен.

На Волковском кладбище они с трудом отыскали затерявшийся могильный холмик с маленькой пирамидкой.

– Алексей Иванович умер под конец блокады, – тихим голосом рассказывал уже немолодой человек, бывший ученик профессора, уже сам профессор. – Город он не покинул, хотя ему не раз предлагали эвакуироваться. Но он всегда говорил одно и то же: «Я историк и хочу видеть историю моего народа своими глазами, пережить ее, пройти ее с ним»… А вы же знаете, спорить с ним, уговаривать было бесполезно. Он никогда не повышал голос, вы никогда не услышали бы в нем твердости. Но если он что-либо решал, то поступал так, как считал нужным. Говорили, что это упрямство. Я думаю, нет. У него была глубокая внутренняя убежденность, что он правильно делает. Вы знаете, он ведь умер в библиотеке! Не правда ли, удивительно – умереть в читальном зале! В последние годы его все время мучила загадка того полевого сезона. Это когда ездили и вы. Умер он от истощения. Близких родственников у него не было. Кого-либо искать в то время, в блокаду, было невозможно, поэтому провожали его всего двое: я и еще один наш сотрудник. Нас отпустили с передовой, тут же под городом, на один день. Похоронили мы его очень скромно: в том же старом пиджачке, в котором он ходил последние годы в библиотеку…

– Извините, а Эдика, то есть Эдуарда Рафаиловича, вы, случайно, не знали? – спросил Олег Борисович своего спутника.

– А как же! – воскликнул тот. – Мы с Эдиком работали в одной группе у профессора! Он занимался скифами, а я более поздним периодом – тюрками!..

– А где он сейчас?!

– Эдик погиб… В концлагере…

– Как, как это произошло!

– Перед самой войной, примерно за неделю, он с женой поехал к родственникам на Украину. Там и застала их война. Они попали в плен, с беженцами, и не вернулись. После войны уже мы узнали, что их отправили в Освенцим. А вы же знаете, оттуда ни один еврей живым не вышел. Сожгли их…