Сибирские перекрестки

В этот день, сразу же после завтрака, Оська и Ленька ушли вдвоем наверх лога, в котором стоял лагерь, посмотреть заброшенную штольню и порыскать в поисках редких красивых камней по маленьким карьерчикам, оставшимся после геологоразведки и старателей. За этими камнями они прямо-таки охотились, перебирали их, отмечали, кто нашел редкую и ценную находку, не останавливались ни перед чем, чтобы добыть их.

Тимофей понимал, что пацаны не удержатся и полезут в заброшенную штольню. Поэтому, когда прошло часа три и они не появились в лагере, он пошел за ними, прихватив с собой каску, шахтерский фонарь и телогрейку.

Он подошел к штольне, огляделся: поблизости от штольни никого не было.

Тогда он оделся, зажег фонарь и пошел по скользким, мокрым шпалам узкоколейки в глубь штольни. На него дохнуло сыростью и холодом, под ногами журчал ручеек студеной чистой воды, на стенках висели глыбы наледи, не оттаивающей полностью даже летом.

Штольня была небольшая, но разветвленная, с двумя горизонтами. Попасть в верхний горизонт теперь можно было только с нижнего по восстающему, так как вентиляционные колодцы давно были завалены.

Он обошел весь нижний горизонт, но пацанов нигде не было видно. Тогда он отыскал восстающий и полез по скользким мокрым лесенкам на верхний горизонт.

Там он начал методически обходить все забои, но и там было пусто. И у него появилось было уже сомнение – не ошибся ли он, считая, что пацаны обязательно должны пойти в штольню.

Остался самый дальний забой. Уже на подходе к нему Тимофей услышал голоса, а затем увидел свет фонарей…

Пацаны оказались в забое.

– Вы зачем полезли сюда?! Ведь обещали же не соваться! – напустился он на пацанов, увидев их.

– Тимофей, мы каски нашли и целые капсюли! – стали хвалиться пацаны своими находками, сделав вид, что не услышали его. – Здесь, в забое, аммонит есть! Мы весь собрали! Высушим – годным будет!..

– Я им про Ерему – они мне про Фому!..

– Да брось ты, Тимофей! Что тут такого? Если хочешь знать, мы здесь уже не первый раз! Оба горизонта облазили… Взрывчатку нашли только в этом!..

– Ты лучше посмотри – новый! – показал Ленька респиратор от противогаза.

– Да, да, новый – вы сразу и обрадовались! Уголь-то там уже давно отсырел, и ни на что не годен ваш респиратор. Так – жестянка! Давайте, пошли! Хватит здесь торчать! – заторопил он их из забоя, когда рассмотрел его получше.

Забой был разделен на две половины, соединяющиеся щелью, с угрожающе нависшим над ней рыхлым сводом. Достаточно было небольшого обвала, щель захлопнулась бы, поймав, как в ловушку, неосторожного смельчака.

– Туда лазили? – спросил Тимофей, показав на щель.

– Да, лазили. Там и нашли аммонит!..

– Эх вы – головотяпы! Другое там могли найти! Пошли!..

Они вышли из холодной и сырой штольни на солнце, в тепло летнего таежного полудня. Вокруг, с вершины, насколько хватал взгляд, простиралось зеленое море застывших увалов. Горы, сглаженные эрозией за миллионы лет, казались громадными волнами притихшего океана земной коры, замершими в ожидании своего часа. Они уходили вдаль, сменяя друг друга, исчезали за горизонтом. Низко, над самыми плешинами сопок с зелеными пятнами стланика, плыли курчавые снеговой белизны облака. Они шли низко, почти задевая сопки. А над ними опрокинулось высокое небо нежно-голубоватой чистоты, такое же высокое, подумалось Тимофею, как в Забайкалье – в степях Даурии и Акатуя, – в местах ссылки декабристов, которые он исколесил с геологами в один из полевых сезонов.

* * *

Тимофей зачастил в штольню «Оборонную», названную так за то, что во время войны она была основным поставщиком слюды для радиотехнической промышленности, выпускающей приборы для армии. Ему поручили заниматься подземной фотосъемкой. Дело нехитрое, и он согласился.

Съемки стенок с кристаллами биотита и мусковита[18] проводили вдвоем – в напарники ему дали Оську. Вся процедура съемки была несложная, однако требовала внимания. Они ополаскивали водой стенки забоя, чтобы убрать с них пыль, измеряли азимут и простирание кристаллов, торчавших из стенок и трещин, из которых те, казалось, выползали. А затем, натянув вдоль стенки ленту рулетки, для масштаба, Тимофей кадр за кадром снимал панораму, озаряя вспышками фотоаппарата темноту забоя.

Так они обработали несколько старых забоев и перешли в действующий. Напевая что-то вполголоса, они как обычно принялись за очередную стенку, присев около нее на корточки. Рядом, за кучей породы полутораметровой высоты, шахтер загружал погрузчиком вагонетки. Оттуда доносился привычным ритмом громкий лязг железа и редкие тяжкие вздохи пневматического погрузчика, выпускающего на откате сжатый воздух.

Вдруг там, где работал погрузчик, раздалось шипение, затем послышался свист, поднялись клубы пыли и над ними, не успевшими среагировать на эти новые для них звуки, ласточкой мелькнула в воздухе фигура шахтера, перелетевшего через кучу породы в соседний забой. Шахтер зацепил незадачливых фотографов, сбил с ног и увлек за собой их, не понимающих, в чем дело.