Сибирские перекрестки

– Не-ет! Это у вас, в Подмосковье, дачи! У нас – зимовье! Вы на дачах садите овощи, зверушек разводите. Мы же только собираем. Разводит и растит за нас природа, тайга! Только следить надо за ней, не обирать до нитки. Что-то всегда оставлять на будущее!..

– Да, Анатолий Наумович, вам здесь не так уж и скучно жить!

– Дел хватает, – согласился участковый. – Вот, зимой, в выходные дни на лыжи – и туда. Ловушки осмотреть, заправить, если соболь приманку поел. На белку можно сходить или на глухаря…

– А здесь соболь есть?

– Ну-у, Зинаида Ивановна! – разочарованно протянул участковый. – Вы, похоже, неважно знаете историю нашего края. Витимский соболь всегда был знаменит! Качеством меха, пожалуй, был самый ценный по Сибири. Но соболь здесь не везде хороший. Лучшие-то соболя встречаются на Кутомаме и на Петровой речке. А вот в низовьях Мамы и Витима похуже. И совсем плохого качества, бросовые шкурки, на Конкодере. Соболь ведь – привередливый зверек. На одной и той же речке может иметь мех разного качества: в верховьях хороший, а ближе к устью похуже… Ягоды тоже любит не все. Вот, например, на рябину падок! На урожайный год рябины хоть караул кричи!

– А почему так? – заинтересовался Витька.

– От ягоды его зуд донимает, он трется о деревья и напрочь портит шкурку! Приходится ждать ползимы, пока отрастет новая шерстка. В начале семнадцатого века, когда сюда пришли русские, край был богат зверем. Говорят, что бабы соболей коромыслами тогда били!.. А сейчас что? Совсем нет! И с каждым годом становится все меньше и меньше… И в этом мы же с вами виноваты, геологи в том числе. Вы посмотрите – всю тайгу перепахали канавами, шурфами. Где только карьеров ни нарыли. Скважины бьем, кругом дороги. Ну добро бы еще что-то стоящее было – эти дороги! А то ведь пройдем один раз бульдозером, сделаем подъезды, поиск проведем и все бросаем. Вот она, тайга-то, и становится испохабленной. Птицы стало мало, мышей – и тех поубавилось. А это основная добыча соболя. Летом он мышкует, а зимой охотится и на мелкую птицу. Корма у него настолько поубавилось, что он даже на селедку в ловушку идет…

– Неужели?!

– Представьте!

– Да, забот у вас хватает! Ну что же, раз вы не можете приехать, тогда мы приедем к вам. Хотелось бы посмотреть минералы вашего музея!

– Приезжайте, приезжайте. Все, что можем, покажем. Счастливо добраться до лагеря!

Они попрощались с участковым геологом и сели в машину. Володька развернул машину и тихонько повел от штольни, спускаясь по сильно разбитой дороге вниз, в широкую долину ручья, твердое каменистое дно которого местные жители использовали как естественную дорогу, связывающую наиболее удобным путем поселки.

В свой лагерь они вернулись поздно. Еще издали, при спуске по серпантинке в лог, их удивили странная тишина и темнота у палаток. Не видно было ни огня, ни стука, ни живой души. Лагерь словно вымер. Это настораживало.

Они подъехали к лагерю, выпрыгнули из машины и в первую очередь заглянули в палатку поварихи. Там, на раскладушке, поверх спальника, лежала мертвецки пьяная повариха. В палатке же стоял тяжелый дух сивухи и давно немытой женщины…

Уже в темноте они приготовили незамысловатый ужин. Утром выяснилась, что ничего особенного не произошло. Просто на повариху накатила в очередной раз тоска, которая погнала ее за десять километров в поселок, где она нашла свою товарку и напилась с ней. Как вернулась в лагерь – не помнит, должно быть, привел инстинкт.

Эту повариху Зинаида Ивановна наняла из местных. А так как народа здесь было мало, найти свободного человека на полевой сезон было сложно, то пришлось довольствоваться тем, кого послал бог. Послал же он ее, уже дважды отсидевшую срок: первый раз за растрату в магазине, где работала продавщицей, а второй раз за воровство, обворовала своих соседок по общежитию и дважды умудрилась залезть за тряпками в чужой дом, где ее и поймали. Она была одинокой, в возрасте – ей было уже за пятьдесят, невысокого роста, подвижная, худая, с узкими бедрами и плоской, высохшей грудью. Поэтому со стороны походила на мелкого, щуплого мужичка с жуликоватыми глазами. То, что она женщина, ее выдавали только белокурые букли, которые она изредка завивала, прихорашиваясь перед походом в поселок… Морщинистое, рано постаревшее лицо… Вдобавок у нее не было передних зубов, видимо, выбитых. Из-за этого она сильно шепелявила и выглядела совсем неприятно, отталкивающе, когда смеялась хриплым голосом, открывая щербатый рот с некрасивыми припухлыми губами. Она согласилась поработать месяц у них поварихой, обещала, что будет вести себя хорошо, но умолчала о своих попойках, которые следовали с аккуратной периодичностью – раз в неделю.