Сибирские перекрестки

Геологи подошли к ним, поздоровались. Те гостеприимно предложили им чаю, налив в видавшие виды железные кружки крепкой до черноты заваренной жидкости. Геологи присели рядом с костром, разговорились со старателями.

Старателей звали Игнат и Кузьма. Очень скоро геологи поняли, почему мужики сидят, ничего не делают с утра, когда только и следовало бы работать. Днем будет жара, будет тяжело работать здесь, на голой вершине, открытой солнцу и всем ветрам.

– Производственный простой, – с иронией пошутил Игнат. – Перфоратор[21] отказал, – кивком головы показал он на валявшийся у палатки ручной перфоратор.

– И что же будете делать? – спросил Витька, прихлебывая чай.

– Филимон пошел за другим, запасным, в поселок. Скоро подойдет…

– Вы что, работаете втроем? – поинтересовалась Зинаида Ивановна.

– Да.

– И как добыча?

– Да так, ничего, вон смотрите, – кивнул Кузьма на два мешка с кристаллами мусковита.

– Это что, сегодня?

– Да, с утречка. На хлеб и воду есть.

«Хороши хлеб и вода», – пробормотала про себя Зинаида Ивановна, так как знала закупочные цены, по которым рудник принимает у старателей слюду…

Вскоре вдали, внизу на склоне хребта, показалась фигура идущего в их сторону человека. Он шел быстро, широким шагом, не напрягаясь, казалось, как по ровному месту. На плече у него лежал тяжелый перфоратор, но он шел легко, как будто и не было позади только что пройденных пяти километров с затяжным крутым подъемом на обратном пути. Это был Филимон. Он подошел, поздоровался с геологами, снял с плеча перфоратор и положил рядом с карьерчиком.

– Давайте, мужики, отдохнули, начнем! – сказал он своим компаньонам. – За простой нам не платят!..

Чувствовалось и по тону обращения со своими приятелями, и по внешнему виду, по сноровке и скупости движений, которые были рассчитаны на экономию силы и времени, что он здесь вожак, вожак признанный, вожак от природы.

Он был высокий ростом, жилистый, с хорошо развитой мускулатурой, которая угадывалась под выгоревшей серой рубахой. Кожа лица, рук и шеи задубела от солнца и ветра, стала похожа на высушенную, хорошей выделки шкуру темно-коричневого цвета, туго натянутую на его тело, как на барабан. Его впалые щеки прорезали две крупные морщины. Такие же крупные, глубокие морщины расходились и от глаз. Смотрел он на все открыто, спокойно и неулыбчиво. Только чуть-чуть прищуривался, если взгляд падал вдаль или на человека. Было ясно, что он относится к той породе людей, которых трудно чем-либо испугать или вывести из себя.

Он спустился с перфоратором в карьерчик, запустил его и, поставив немного наискосок под низ стенки, стал бурить. Сделав неглубокий шпур[22], он отложил перфоратор в сторону, достал из картонной коробки пакетик взрывчатки, снарядил ее запалом.

– Отойдите, – сказал он геологам и своим напарникам, наблюдавшим за его ловкими, быстрыми движениями.

Все отошли подальше в сторону.

Филимон поджег шнур, выскочил из карьерчика и, присев метрах в трех от него, пригнулся, прикрыл ладонью лицо.

В карьерчике не сильно, глухо, рвануло, из него ударил вверх жиденький прозрачный столбик дыма, смешанный с пылью и мелкой щебенкой, вылетело несколько кусков породы.

Его напарники взялись за лопаты и тачку, а Филимон подошел к костру, выпил чаю, передохнул и только после этого стал помогать им. Видно было, что он подготавливал фронт работы, задавал ей тон, а они выполняли в основном черновую работу. Даже в этом маленьком коллективе чувствовалась своя иерархия.

Геологи поблагодарили за чай, попрощались со старателями и пошли дальше по маршруту. Им предстояло еще много сделать в этот день.

* * *

В логу геологи простояли лагерем три недели, затем снялись и перебрались в горняцкий поселок, заняли там небольшой брошенный домик, стоявший на отшибе.

Володька оказался волокитой, бабником. Уже на другой день он привязался к девушке из поселка и по вечерам стал встречаться с ней. Оказалось, что она имеет какое-то отношение к знакомой им старательской артели, так как жила в одном домике с теми.

Ей было лет двадцать, а то и того меньше. Поэтому Володька рассудил, что она приходится дочерью одному из старателей.

Витька, более дальновидный, предупредил своего кореша, что деваха может быть любовницей кого-нибудь из артели, и тогда у Володьки будут крупные неприятности.

Но Володька не стал его слушать, увлеченный этой девахой, продолжил свои встречи с ней и дальше.

Но его тут же осадил Филимон.

Он зашел в домик к геологам рано утром, когда они завтракали, собираясь после этого ехать на штольню.

Без стука распахнув дверь, он перешагнул порог.

– Доброе утро, партийные! Приятного аппетита! – неулыбчиво, как всегда, поздоровался он.

Его пригласили за стол, но он отказался и хмуро буркнул Володьке: «А ну-ка, пойдем, выйдем!..» Затем он повернулся и молча, не попрощавшись, вышел из домика.