Сияние полуночи

Бантик завязок был распутан, и, не дождавшись возражений, Фэн Хай поцеловал меня так, как никогда не целовал прежде – словно его терзал внутренний огонь, пылающий в его жилах, и только я могла погасить его, но вместо этого этот огонь передался и мне, и я сжала пальцы на его плечах, чувствуя под тонкой тканью одежды перекатывающиеся мышцы, вдыхая свойственный ему запах хвои, которым пропахли все его вещи. Я прерывисто вздохнула, когда он, на миг оторвавшись от меня, снял собственное одеяние и, стянув моё верхнее платье, принялся за завязки нижнего. Скользнув губами по щеке, он покрыл поцелуями мою шею, плечи, и, почувствовав его губы на своей коже, я вдруг поняла, что и второго платья на мне уже нет. Сжав пальцами простыни, я прикусила губу, чтобы не застонать, и откинулась на постель, теряя голову от его требовательных прикосновений. Жар в теле всё нарастал, покуда его не стало совершенно невозможно терпеть, и потом взорвался, оставив меня с трудом приходить в себя, как волна, схлынувшая с берега, оставляет на берегу жертву кораблекрушения, судорожно пытающуюся прийти в себя.

Море не отпустило свою обессилившую добычу так легко, и, переплетая наши пальцы, Фэн Хай снова притянул меня к себе, и я делала всё, как он показывал, не ощущая ни малейшей неловкости – какая неловкость может быть между двумя любящими людьми? Через какое-то время и он, вдруг на миг сжав меня так, что было почти больно, и шепча в губы какие-то слова – я не могла разобрать какие, – без сил упал на постель. Прижав меня к себе, Фэн Хай рассеянно перебирал пальцами пряди моих волос, а я прижалась к нему, положив ладошку ему на грудь. Прямо под моими пальцами в его груди быстро стучало сердце, и мне казалось, что и моё сердце теперь бьется в таком же ритме.

– Айлин, – повернувшись ко мне, Фэн Хай серьёзно, спокойно посмотрел мне в глаза, – я не откажусь от тебя, что бы ни случилось. Если мы не найдём способа расторгнуть твой брак, то… наденем браслеты и будем мужем и женой перед людьми, а твой первый браслет я как-нибудь сниму. Никому не нужно о нём знать, правда же? А если не получится преодолеть благословение Богини – то будем жить вот так, и кто сказал, что это плохо?

– У тебя не будет наследников, – напомнила я, и он пожал плечами:

– А я и не глава клана. Пусть брат отдувается.

Вздохнув, я прижалась к нему. Лучше бы всё-таки у нас всё получилось по-нормальному. Это сейчас ему не нужны наследники, а потом понадобятся. Сейчас он говорит, что ему достаточно того, что могу дать я, – а потом захочется нормальной семейной жизни. Не хочу, чтобы через несколько месяцев или лет он возненавидел меня… поэтому лучше уйти тогда, когда в его сердце ещё любовь. От мысли о расставании с ним мне снова стало больно, уже привычно, и я затолкала эти мысли подальше – подумаю потом.

Следующим утром, проснувшись, я открыла глаза, увидела рядом ещё спящего шисюна и тут же обнаружила, что на моём лице блуждает дурацкая счастливая улыбка. Да, остается только признать, что я влипла, как муха в варенье, и надеяться, что у нашей истории будет счастливый конец, а не как у той мухи… Ничего хорошего меня не ждет.

Глава 24

Собственно, это было несколько часов назад. Теперь же, покинув город, мы пешком шли по узкой тропинке посреди рапсового поля, спешившись, чтобы размять ноги, и вели коней в поводу.

Всё время пути я напряжённо размышляла, что же делать, и не могла придумать ничего путного. «Ладно, шисюн что-нибудь придумает», – решила я, поднимая на него взгляд, и он ответил мне лёгкой улыбкой. Улыбнувшись, я перевела взгляд на море зелёной травы и блаженно вздохнула: как же тут всё-таки красиво! Колышутся на ветру цветы, светит солнышко, веет легкий ветерок, весело бегут крестьяне…

– Господа заклинатели! – разнесшийся над полем вопль был способен поднять и мертвеца из могилы. – Подождите!

Фэн Хай обернулся и смерил бегущих к нам людей задумчивым взглядом.

– Надеюсь, хотя бы этот не попросит собирать груши, – произнёс он, терпеливо дожидаясь, пока крестьяне добегут до нас.

– Если что, меньше, чем на треть урожая, не соглашайся, – шепнула я. – Отправишь сюда какой-нибудь курс, и им будет практика, и компот потом сварим.

Фэн Хай только хмыкнул – наверное, где-то в конце учебника по этике заклинателей, докуда я ещё не успела дочитать, была сделана приписка о том, что честь заклинателей марается от сельскохозяйственных работ.

– Господа заклинатели, – молодой парнишка в остроконечной соломенной шляпе и выгоревшей на солнце одежде, наконец-то добежав до нас, остановился и упёр руки в колени, пытаясь отдышаться, – помогите! У нас ночью такое ходит… и воет так, что вздохнуть страшно… стены царапает, а утром куды-то девается. Уже третью ночь не спим, караулим по очереди!

«Второй крестьянин», вблизи оказавшийся крупной светлой собакой, с весёлым лаем носился вокруг своего хозяина.

Фэн Хай, услышав рассказ крестьянина, подобрался и посерьёзнел.