Сила культа. Что делает человека фанатиком и как этого избежать

Противоестественная репутация «катализатора самоубийств» сделала Тил Суон, как и Джима Джонса, секс-символом. О ее «божественной» красоте было написано бессчетное количество статей – авторы восхваляли ее длинные темные волосы, пронзительные зеленые глаза, ежедневный уход за кожей («Я не могу не думать о ее порах»[77], – гласит строчка из эссе, опубликованного в журнале «Нью-Йорк»). И, в первую очередь, превозносился голос Суон, звучащий как завораживающая колыбельная сирены, например, в видеоролике, где она говорит, что «умирать приятно». Женственный и успокаивающий, звучащий едва ли не по-матерински голос целительницы заключает в себе некую приватную комфортную разновидность силы, которая особенно ярко проявляется, когда вы находитесь дома одни. «Я разговаривал с людьми, которые утверждали, что готовы слушать ее всю ночь», – рассказывает Дженнингс Браун, ведущий аналитического подкаста «Врата». Суон не пытается конкурировать с лидерами-мужчинами, но в области личного бренда, связанного с ее имиджем заботливого гуру «персональной трансформации», эта тактика эффективна. Она не претендует на роль политика или пророка, она – ваш проводник на пути самореализации, который вы проходите сами. Ее устраивает именно такая форма сектантского лидерства, которая считается приемлемой для красивой белой женщины тридцати с лишним лет – ни больше ни меньше. И в таком случае люди будут готовы пойти за ней.

V.

Такие приемы, как навешивание ярлыков, например «мы – они», образный язык и клише, прекращающие мысли, абсолютно необходимы для превращения людей из открытых, социально активных личностей в жертв власти культов, но важнее всего то, что данная трансформация не связана с «промыванием мозгов» – по крайней мере, с тем, что под этим обычно понимают.

Джим Джонс очевидно использовал язык для промывания мозгов своим последователям. В число изученных им техник входил и новояз, вымышленный язык, созданный Джорджем Оруэллом для его романа-антиутопии «1984». Новояз в книге – это эвфемистический, искореженный пропагандой язык, который должны использовать граждане по указанию тоталитарной власти в целях «контроля над сознанием». Джонс пытался управлять сознанием адептов в стиле новояза, например, ежедневно требуя благодарить его за хорошую еду и работу, даже если труд был каторжным, а еды не хватало.

«1984» является художественным произведением, но, используя средства новояза, Оруэлл высмеял вполне реальное и широко распространенное в XX веке убеждение, что причиной Первой мировой войны якобы стали «абстрактные слова». Теория заключалась в том, что неправильное использование таких абстрактных слов, как «демократия», было способно промыть мозги населению всех стран, что само по себе уже было поводом к разжиганию войны. Чтобы такое больше никогда не повторилось впредь, пара лингвистов – Ч. К. Огден и А. А. Ричардс – написали книгу под названием «Значение смысла» и запустили программу редукции английского языка к строго конкретным терминам. Никаких эвфемизмов, никаких гипербол, никаких шансов на неверное толкование, которое позволило бы управлять сознанием людей. Получившееся в итоге они назвали базовым английским языком.

Но, может, вы никогда и не слышали о базовом английском, потому что он так и не смог прижиться в обществе и цель не была реализована. Язык не манипулирует людьми, заставляя их верить в то, во что им не хочется верить, наоборот, он позволяет им поверить в идеи, которым они уже открыты. Язык, благонамеренный и злонамеренный, политически корректный и политически некорректный, как в прямом, так и в переносном смысле, меняет нашу реальность лишь в том случае, если мы находимся под властью идеологии, где приветствуется подобная трансформация.

Не хочу разочаровывать честолюбивых лидеров культов, но существует лингвистическая теория о взаимосвязи между языком и мыслью, называемая гипотезой Сепира-Уорфа, которая утверждает, что, хотя язык и влияет на нашу способность формулировать идеи, он все же не определяет ее. Другими словами, мы по-прежнему можем формулировать мысли, которые не соответствуют доступным нам лингвистическим возможностям. Например, если человеку неизвестны термины «голубой» и «лазурный» (второй термин описывает ярко-голубой цвет), это не означает, что его физическое зрение не может воспринимать разницу между ними. Какой-нибудь очень харизматичный деятель может попытаться убедить нас, что эти два оттенка представляют собой одно и то же, ссылаясь в качестве доказательства на отсутствие обозначений для них в языке, но если человек нутром ощущает, что эти безымянные оттенки синего выглядят по-разному, то ему нельзя «промыть мозги» и заставить поверить в обратное.