Сильмариллион

Люди заплакали, и тут перед ними явился сам Турамбар. Когда дракон сдох, чары и с него спали, и погрузился он в глубокий сон, ибо обессилел. Холод ночи и твёрдая сталь рукояти Гуртханга под боком разбудили его, он проснулся и очень был удивлён, что кто-то перевязал ему руку, но оставил лежать на земле. Стал он звать, но никто не ответил, и тогда пошёл он искать помощи, ибо был слаб и болен.

Люди отшатнулись от него, приняв за неуспокоившегося призрака, но он сказал:

– Не бойтесь, а радуйтесь! Я жив, а дракон мёртв. Почему вы меня не послушали, зачем шли на гибель? Где Ниниэль? Я хочу её видеть. Вы, конечно, оставили её дома?

Тогда Брандир сказал ему, что нет, не оставили, и что Ниниэль погибла. Но жена Дорласа закричала:

– Нет, вождь, он не то говорит, он сошёл с ума: пришёл и сказал, что ты мёртв и что это добрая весть, а ты жив!

Турамбар вскипел, думая, что Брандир говорит и действует из ревности к нему и замыслил зло против него и Ниниэль. Гневно заговорил он с Брандиром и оскорбил его, назвав Хромцом. Тогда Брандир рассказал ему всё, что сам слышал, назвал Ниниэль, дочерью Хурина Ниэнор и выкрикнул в лицо Турамбара последние слова Глаурунга о том, что он – проклятие своего рода и зло для приютивших его.

Страшно разъярился Турамбар, ибо услышал в этих словах поступь настигающего рока. Обвинил он Брандира в том, что тот увёл Ниниэль на смерть и теперь с удовольствием повторяет ложь Глаурунга, если не сам всё придумал. Проклял он Брандира и, обезумев, убил его, а сам бежал в леса. Когда через некоторое время безумие прошло, пришёл он на холм Хауд-эн-Эллет, сел и стал думать о своих деяниях, со слезами призывая дух Финдуилас помочь ему и дать совет. Ибо не знал он, что хуже: возвращаться в Дориат в поисках родных или забыть о них навсегда и искать смерти в бою.

Он ещё сидел на холме, когда подошёл Маблунг, спеша к Переправе через Тейглин с отрядом Серых эльфов. Маблунг узнал Турина, окликнул его и был рад видеть его живым, ибо прослышал, что Глаурунг собирается напасть на Бретиль, и что теперь там живёт Чёрный Меч Нарготронда. Шёл он к Турину с предупреждением и помощью. Но сказал Турин:

– Ты опоздал. Дракон сдох.

Удивились эльфы и стали восхвалять его, но он, не слушая похвал, сказал:

– Прошу только об одном: расскажите о моих близких, ибо в Дор-Ломине я узнал, что они ушли в Бережённое королевство.

Маблунг смутился, но пришлось ему всё же сказать Турину, как пропала Морвена, и как Ниэнор, поражённая чарами немого забытья, бежала от них с границы Дориата на север. Тут, наконец, понял Турин, что злой рок настиг его, что сбылись слова Глаурунга и убил он Брандира без вины. Расхохотался он, как безумный, и воскликнул:

– Воистину горек и этот подвиг!

А Маблунгу сказал возвращаться в Дориат, и проклял ту страну, и закричал:

– Будь проклят и твой приход! Только его не хватало. Теперь пусть наступит ночь!

И бросился он бежать прочь быстрее ветра, а эльфы удивились, не понимая, какое безумие охватило его, и поспешили за ним. Турин намного опередил их, добежал до обрыва Кабед-эн-Арас, услышал рёв вод и увидел, что с деревьев там опали последние листья, будто пришла зима. Обнажил он меч, единственное, что осталось у него в жизни, и сказал:

– Слушай, Гуртханг! Ты не знаешь над собой иной власти, чем воля руки, поднявшей тебя. Никакой крови ты не боишься. Возьмёшь ли ты жизнь Турина Турамбара, убьёшь ли меня быстро?

И раздался в ответ из лезвия холодный голос:

– Да, я с радостью напьюсь твоей крови, чтобы забыть кровь Белега, владевшего мной, и кровь Брандира, безвинно убитых. Я убью тебя быстро.

Тогда воткнул Турин меч рукоятью в землю, бросился на остриё, и чёрный клинок Гуртханга взял его жизнь. Подошёл Маблунг с эльфами, увидел тушу мёртвого Глаурунга и тело Турина и опечалился. Когда же подошли к ним люди из Бретиля, узнали эльфы причину безумия и смерти Турина и поразились, а Маблунг с горечью произнёс:

– Меня тоже вовлекла в свои сети роковая судьба детей Хурина. Это я своими вестями убил того, кого любил.

Подняли они Турина и увидели, что Гуртханг сломался пополам. Эльфы и люди разложили огромный костёр и сожгли дракона в пепел, а над Турином насыпали высокий курган, похоронив вместе с воином обломки меча Гуртханга. Когда всё было кончено, спели эльфы Плач по Детям Хурина, поставили на верхушке кургана большой серый камень и вырезали на нём рунами Дориата:

ТУРИН ТУРАМБАР ДАГНИР ГЛАУРУНГА,

а ниже написали:

НИЭНОР НИНИЭЛЬ.

Но не было Ниниэль под курганом, и никто так и не узнал, куда унесли её холодные воды Тейглина.

Глава 22 О гибели Дориата

Так кончился рассказ о Турине Турамбаре. Но Моргот не спал и не отдыхал в творении зла, и счёты с Домом Хадора ещё не свёл окончательно. Неутолима была его зловредность, хотя с Хурина он глаз не спускал, а обезумевшая Морвена скиталась в глухомани неведомо где.