Симонов и Цапля

Во время рассказа Папы Цанского я очень волновался и понимал, что овладеть собой и успокоиться у меня получится не скоро. Словосочетанием «Зундур-Уш» Швелий часто называл меня, это означало на диалекте его детства «бессмертный человек». Я сказал Ирине, что плохо себя чувствую и пойду домой; она была, конечно, поражена моим состоянием. Перед уходом я смог найти в себе силы лишь для того, чтобы подойти к Папе Цанскому и спросить его:

– Скажите пожалуйста, откуда вы знаете эту сказку?

– Я вижу, она вам понравилась. Видите ли, наше семейное предание хранит несколько таких историй; по легенде этот сон приснился моему далекому предку, жившему в четвертом веке в Каппадокии.

– А вы знаете, что означает «Зундур-Уш»?

– Да ничего не означает, это просто имя мышки, – уже немного озадаченно ответил Папа Цанский.

– Швелий, брат! Как ты молод! – вдруг сказал я, опять помимо собственной воли, и кроме того, положил руку на плечо Папе Цанскому. Мне, конечно, надо было убегать, пока я не натворил еще чего-нибудь похлеще.

– Языческая сила! Откуда вам известно точное имя моего предка? – изумился Папа Цанский.

– Я просто хорошо разбираюсь в именах. До свидания!

Глава тридцатая. Кто эти люди?

Реинкарнация Швелия выбила меня из колеи на целую неделю; я взял больничный и сидел дома, боясь самого себя на людях. Я отменил все уроки и выбирался из квартиры лишь в магазин за продуктами. В воскресенье, последний день моего затворничества, произошло замечательное событие: меня навестила Ирина.

– Смотри-ка, жив-здоров! Ну зачем же так пропадать? Почему ты не оставил мне номер своего телефона? Мне пришлось через знакомую в ректорате выяснять твой адрес. Ну ладно, что с тобой делать, давай посмотрим, как ты тут живешь.

Она прошла в гостиную, оглядела мою незатейливую обстановку, провела пальцем дорожку в слое пыли на полке, где стояла цапля, а затем уселась в кресло и молча уставилась на меня; я стоял и тоже безмолвно смотрел на нее.

– Знаешь, Яков, я думала, что это у меня чердак непримотанный, но то, что было с тобой неделю назад.... Оказывается, мне еще есть куда стремиться.

– Да, Ира, ты права. Сказка Папы Цанского полностью снесла мне крышу. Я вряд ли смогу объяснить тебе, почему. Все, что я скажу, сделает меня в твоих глазах еще более сумасшедшим, и ты еще, чего доброго, отвернешься от меня как от психа, хотя я на самом деле не сумасшедший и не псих.

– Не отвернусь. Я знаю, что ты не псих. Но объясни хоть что-нибудь! Савелий тоже от тебя в шоке.

– Ира, у меня богатое воображение. Иногда мне кажется всякое разное. Поэтому, знаешь, давай так: я скажу тебе сейчас две абсолютно правдивые вещи, а ты обещай не задавать мне дальнейших вопросов. Считай все это плодом моей фантазии.

– Договорились.

– Первое: Зундур-Уш – это я. Второе: когда-то я знал человека, в точности похожего на Савелия.

– Ну вот, это отлично все объясняет. И ничего тут сверхъестественного нет. Всякому может показаться, что мудрая мышка – это он, и всякий встречает иногда людей, похожих на кого-то. Все с вами ясно, пациент, хотя ваша впечатлительность, конечно, поражает. Однако, что же, все мы впечатлительны по-разному. Ладно, я рада, что с тобой все в порядке.

– Хочешь чаю с сушками?

– Нет, мне надо идти, я к тебе только на минуту.

– Мы увидимся в этот вторник в Павловске? Помнишь, как договаривались?

– Увидимся, конечно. Пока!

Она подошла, поцеловала меня в щеку, посмотрела в глаза и вышла.

Вот теперь, и только теперь, я понял ее отношение к моим намерениям. Я ясно увидел это в ее глазах. Боже, какое везение и счастье, что это за чудесная весна 1988 года! Она подарила мне нового Швелия, она подарила мне любовь к Ирине! Я вышел на балкон и дышал полной грудью; мир на своем излете невозмутимо смотрел на меня и благоухал жизнью и молодостью. «Сколько еще мне осталось? Недолго уже. Уже на излете, уже все в последний раз», – подумал я, и мне вдруг стало грустно. «Привык я что-то ко всему этому, жаль будет уходить». Однако минутная слабость быстро прошла, и я почувствовал то, что должен был – ясное удовлетворение от того, что появился шанс на какие-то подвижки в моей миссии. «Дружище, если бы жизнь состояла только из встреч старых друзей и новой любви! Ты просто очарован моментом! Не забывай, что за один день счастья ты платишь годами мучений и отчаяния. Не забывай, что ты непрошенный гость здесь, что мир давно чужд тебе». «Да, все так», – согласился я с собой и понял, что наконец успокоился, отдохнул, и готов к новой жизни, в которой теперь есть Ирина и Савелий.