Симонов и Цапля

– Вы же знаете, я не пью, не имею такой вредной привычки, – отвечал Савелий.

– Пойдемте, пойдемте, хоть закусишь, – и она пригласила нас на кухню, где был накрыт стол; мы поели и выпили дешевого сладкого портвейна.

– В этой стране, Савелий, без вредных привычек – никуда, они в России есть у всех, включая животных и даже птиц, – сказала Светлана Юрьевна.

– «И даже птиц», – передразнила ее Ирина, делая гримасу.

– Конечно! – воскликнула Светлана Юрьевна. – Курица – курит! Выпь – выпивает! Ворона – ворует! Сорока – сорит!

Мы с Савелием засмеялись, а Ирина еще больше разозлилась и сказала мне:

– Яков, не обращай внимания, мама скучает по отцу и по Воронежу, она слегка не в себе. И не стесняется при чужих людях.

– А чего это мне стесняться у себя дома? – заявила Светлана Юрьевна.

– Ну тогда колибри – колется, – сказал я.

Теперь уже все засмеялись, Ирина с мамой остались на кухне, а мы с Савелием отправились вешать полки. К тому моменту, когда мы просверлили стены в отмеченных карандашом точках, на кухне уже вовсю разгоралась ссора – Ирина не разрешала маме больше пить, та протестовала.

– Давайте прервемся, посидим немного на балконе, неохота это слушать, – предложил мне Савелий.

Мы вышли на балкон и в один голос произнесли одну ту же фразу: «Да уж, сейчас вредная привычка курить еще как пригодилась бы». Я вообще, находясь рядом с Савелием, все время старался унять внутреннюю дрожь – я чувствовал этого парня абсолютно так же, как чувствовал когда-то Швелия. Мне казалось, что я безошибочно предсказываю все реакции, движения и слова Савелия – реинкарнация Швелия была в нем полнейшая, абсолютная. «Потрясающе, поистине невероятно, это ведь через полторы тысячи лет!» – думал я, глядя на него.

– Знаете, Яков Семенович, у меня такое странное чувство, что я знаю вас уже очень давно, – сказал мне Савелий. – Вы необычный человек, я вижу это, и если бы я не учился на Восточном факультете, то, пожалуй, подумал бы, что происходит что-то потустороннее, сверхъестественное. Откуда вы знаете имя «Швелий»?

– Даже не знаю, как вам ответить. Вы все равно мне не поверите.

– Если не поверю, то конечно, не отвечайте.

Мы помолчали, каждый о своем и наверное, об одном и том же. Затем, после паузы, Савелий снова обратился ко мне:

– Яков Семенович, я летом уезжаю в стройотряд, в Сибирь. Хорошо, что мы увиделись сегодня, я хотел вам кое-что сказать.

– Да, слушаю, – насторожился я.

– Вы влюблены в Ирину, это ясно. Но я хотел вас предупредить. Будьте осторожны, Ирина – катастрофическая жертва несчастной любви. Она уже десять лет безнадежно влюблена в одного мерзавца, военного, который служит в Магадане. Он издевается над ней, как хочет, а она никак не может забыть его, летает туда к нему, унижается, на коленях перед ним ползает. Это что-то выше моего понимания. Сколько раз мы уже с ней говорили, объясняли ей, сколько времени прошло. Его зовут Сергей, он лейтенант какой-то пехотный. Я хотел, чтобы вы знали. Я очень надеюсь, что с вашей помощью ей удастся забыть его. Он и в подметки вам не годится.

– Спасибо, Савелий, за предупреждение. Спасибо, дорогой.

Мы вернулись в помещение и принялись вешать полки, но закончить не успели – к нам вышла Ирина и сделала знак быстро собираться и уходить. И как я ни старался отстраниться от происходившего на кухне, но невозможно было не слышать доносившегося оттуда плача Светланы Юрьевны, и ее горьких причитаний: «Дрянь ты неблагодарная, я из-за тебя с отцом развелась» и тому подобного. Мы с Савелием поспешно вышли из квартиры, а на улице нас догнала Ирина и попросила не обращать внимания на ее маму, «склонную к драматизированию и вообще». Я с упреком заметил, что «и вообще» могло бы быть гораздо мягче и уважительнее со стороны Ирины, и что мне не удалось даже попрощаться со Светланой Юрьевной. Но Ирина проигнорировала этот мой упрек и тут же, не моргнув глазом, позвала нас на день рождения ее подруги, жившей в их общежитии этажом выше. Савелий сразу согласился, а затем они вдвоем уговорили и меня. В метро я сидел и думал о том, что знаю об Ирине гораздо больше, чем она сама того хотела бы, и это плохо. Теперь и я кривлю душой в отношениях с ней. Может быть, мне стоит рассказать ей обо всем, что я знаю? Но если я сделаю это, то наверняка спровоцирую ее на дальнейшую ложь – она будет лгать мне о своих отношениях с Сергеем, и ситуация станет еще хуже, чем сейчас. Поэтому я решил, что все-таки буду ждать, пока она сама мне обо всем расскажет.