Симонов и Цапля

После этого случая я крепко призадумался. Надо было что-то менять в себе, в своем подходе, в своем методе. Во-первых, я убедился в незыблемости древнейшей истины: любовь подобна кошке, она приходит когда ей вздумается, а не тогда, когда ищешь ее. Надо просто жить и не думать о ней, и она сама когда-нибудь появится. А во-вторых, к такому как я, она может и вовсе не прийти – мне нужно вести себя по-другому, становиться проще, слабее, ближе к жизни. Я оказался в забавном положении, и внутри себя посмеялся над ним вместе со Швелием, который в свое время вел среди отшельников Каппадокии кружок под названием «путь к мудрости». Мне же необходим был сейчас другой кружок, что-то вроде «путь к глупости». Увы, в этом направлении человечество мало что успело изобрести, разве что некоторые книги киников и эпикурейцев учили о бесполезности философии и разума вообще; я перешел исключительно на такую литературу. Примерно в 680 году я оставил работу в архивах и библиотеках, переехал в беднейший район Рима, и принялся в дневное время вырезать, как когда-то в Ереване, деревянные игрушки, а по вечерам посещать кабаки, гулять с беднотой и напиваться дешевым вином. Я напрочь перестал искать знакомств с женщинами, но часто играл на улице с детьми, и конечно, вскоре приобрел репутацию главного квартального сумасшедшего. Всеми силами я старался подавить в себе любые воспоминания и задвинуть свой прошлый опыт куда-нибудь на задворки сознания, где он бы потерялся и растаял за ненадобностью. Попытки эти были, конечно, поначалу наивны и смехотворны, однако со временем я обнаружил, что пребывание в пьяном состоянии как будто способствует этим попыткам; конец седьмого века живет в моей памяти как «пьяные годы». Я часто бывал бит в пьяном состоянии и заставлял себя также бить собутыльников, красть у них кошельки и хвастаться выдуманными победами над женщинами и над сильными мира сего. Мои деревянные игрушки почти не приносили мне никакого дохода, я пропил в те годы все мое имущество и, как это водится у забулдыг, часто просил денег взаймы, вопреки одному из моих незыблемых прежних принципов. Если долго исполнять роль, то, наверное, можно хоть сколько-нибудь перевоплотиться в нее – такова была моя надежда, и я чувствовал, что она небезосновательна.

Но особенно сильно мне помогли игры и приключения с детьми – я научился виртуозно притворяться, воровать, и сваливать свою вину на других. В течение десяти лет я был предводителем детской разбойничьей банды; проделки наши были в целом не слишком ужасны – несколько украденных монет тут и там, но сколько при этом было ухищрений, переживаний и изобретений! Я следил, чтобы дети не переходили известные границы, были сыты и одеты, учились дисциплине и взаимовыручке, и в конечном счете успешно снабжали свои бедовые семьи парочкой медяков в день. Основное, что мне давали дети – это их абсолютное незнание и неумение, отсутствие опыта. Они сталкивались с трудностями при решении любой житейской проблемы – в такие моменты я усилием воли гнал от себя готовые решения из моего прошлого опыта, представляя, что мне их нашептывает на ухо дьявол, и старался действовать как дети – вслепую и наугад, пробуя и ошибаясь, падая и вставая – старался учиться всему заново. Это дало свои плоды – в приключениях с детьми я обнаружил, что обладаю весьма посредственным пространственным воображением, неважным обонянием, однобоким и устаревшим методом убеждения, и неспособностью проницать самобытный язык жестов. Я никогда ранее не обращал на эти вещи должного внимания и теперь был несказанно рад этим моим обнаружившимся слабостям, которые в будущем я смогу хоть как-то предъявить женщинам. До сих пор у меня перед глазами стоит сцена, когда нам с мальчишками попался на дороге глухонемой калика, по виду откуда-то из Византийских земель; он начал диковиннейшим образом жестикулировать и я был поражен, когда один из мальчуганов вдруг указал ему куда-то, нарезал руками в воздухе несколько фигур, а затем выдал характерный жест, обозначающий крупную монету. Калика просиял, протянул нам требуемую монету, и бодро зашагал в указанном направлении. Мальчик как ни в чем не бывало объяснил нам, что странник искал рыбный рынок, где продается свежая форель, и добавил под хохот компании, что «хоть иностранцы и придурковаты, зато, засранцы, сказочно богаты».