Симонов и Цапля

Я долго не мог уснуть в ту ночь и только сомкнул под утро глаза, как мне вдруг стала сниться рыбацкая лодка, качающаяся на волнах вплотную к берегу – прилив бил ее о серые с бледными мраморными прожилками камни; картина была, наверное, из моего далекого прошлого на греческих островах. Эти равномерные глухие удары в конце концов разбудили меня, я прислушался и понял, что они доносятся со двора; спустившись, я застал там Софию, вытряхивающую ковры. Тонкая, изящная, она прогибалась под тяжестью ковра, придавала ему в воздухе волнообразное движение, приводящее к хлопку, но при этом сама ничуть не подавалась вперед, как будто ноги ее были вкопаны в землю.

– Ты нигде не видел нашу плетку для ковров? – крикнула она мне. – Я не могу ее найти.

– Нет, но давай я помогу тебе, как ты сама справляешься с такой тяжестью?

Мы вместе выбивали ковры; взявшись за четыре их угла, мы передавали друг другу силу наших рук; София смеялась и дразнила меня, а я все удивлялся, как легко давалась ей эта тяжелая мужская работа.

– Погляди, как здесь вытканы рыбы, – говорила она мне, – каждая – как два арабских гребня для волос, соединенных вместе.

Я смотрел на нее и замечал, что она сжимает углы ковра в кулаках, слегка отставляя в сторону мизинцы – в точности как это делала Хасмик, вытирает пот со лба левым краем платья – в точности как это делала Лидия, смеется, чуть прищуривая глаза – в точности как это делала маленькая Лали, и чихает от пыли по-особенному, как будто крякая – в точности как это делал Швелий. Ощущение возродившегося, перевоплощенного прошлого, которое в последние столетия посещало меня все чаще, сейчас казалось особенно сильным. София была настолько близка мне, но при этом настолько оригинальна и своеобычна, что я не мог понять, что мне в ней милее – знакомые черты или незнакомые. Я пытался сдержать слезы от мысли, что стоит мне лишь закрыть на мгновение глаза и открыть их вновь, как София будет уже дряхлой немощной старухой, неспособной поднять даже цветочный горшок, и я потеряю ее навсегда. «Боже, за что мне опять такие мысли, зачем ты портишь мне и так редкие моменты счастья?» – вопрошал я внутри себя. С ковров летела вокруг пыль, стряхивались мельчайшие хлебные крошки, а мне казалось, что это стряхиваются в небытие такие дорогие для меня люди, всего сновидение назад попавшие на ковер, познавшие на нем тяжелую поступь жизни и успевшие поймать на себе лишь несколько счастливых солнечных лучей.

Через несколько дней у нас наконец произошла первая близость, и она была прекрасна. «Уродство» Софии оказалось не слишком серьезным и не помешало нашему слиянию, такому естественному и неизбежному. По правде говоря, люди стесняются и страшатся своих, во многом мнимых, уродств в гораздо большей степени, чем страшатся их другие; нет такого физического уродства, к которому нельзя было бы привыкнуть, а вот к душевному уродству привыкнуть невозможно. Думаю, что на тот момент, продолжение наших с Софией отношений без физической близости уже вызвало бы такую досаду, бороться с которой было бы сложно – хорошо, что она все-таки решилась на этот шаг. С того дня мы спали вместе, в ее комнате, а Адальрик стал считать нас мужем и женой и совсем прекратил подтрунивать над нами. Жизнь наша начала потихоньку налаживаться и успокаиваться, этому способствовало и относительное затишье в войне – с тех пор, как мы прибыли сюда, никаких набегов и угроз не было; деревня восстанавливала силы, зализывала раны, потихоньку вспоминала мирную жизнь.

Здесь много обсуждали те же темы, которые волновали Софию – жестокость, вину, прощение и месть; девушки, подруги Софии, нередко разговаривали об этом, собравшись вечером в круг. Они, как правило, предпочитали женскую компанию и стеснялись мужчин. Однажды, однако, когда я зашел в гости к одной из подруг, чтобы позвать Софию домой, она громко, чтобы все слышали, задала мне вопрос:

– Бен-Шимон, помнишь нашу беседу о Нагорной Проповеди? Ты сказал тогда, что сам наблюдал, как злодей раскаивается. Не мог бы ты рассказать нам о подобном случае?

– Хорошо, я вам расскажу одну историю, которая случилась со мной в Армении. Вы слышали про такую страну? – немного озадаченно, но с готовностью ответил я.

– Да, конечно, знаем, – ответила одна из подруг Софии.