Синева осенних вечеров

Когда хмелеет голова
От женских губ и от полета,
Я понимаю птиц слова
И голос бурого болота.
Я различаю речь берез,
И бормотание стрекоз,
И жениха кукушки
Гаданье у опушки.
И мне становятся тогда
Ночей понятны крохи:
Молвь городов (она горда)
И деревенек вздохи,
Ворчливой молнии укол,
И ржи рифмованный глагол,
И мерный говор лета,
И первый клик рассвета.
Я слышу гиканье и гам
Артели воробьиной,
Коней беседы по лугам,
И рек мотив старинный,
Колодца брошенного вскрик,
И ветхой мельницы язык,
И шум оглохших сосен.
Чей диалог несносен.
Когда хмелеет голова
От женских губ и от полета,
Ты понимаешь, как права
Любовь, поднявшая кого-то,
Любовь, способная разжечь
Земли таинственную речь,
И слух ее, и зренье
Вместить в стихотворенье.

1977

ВОЗНИКАЮТ ЖЕЛАННЫЕ ЛИЦА

Наши дочери ныне девицы,
Наши парни ушли за порог.
Что ж, теперь-то, пожалуй, влюбиться
Наступает нам истинный срок.
Годы дыбились громом и дымом,
И в крутой круговерти труда
Уделяли мы людям любимым…
Что мы им уделяли тогда?..
В грозном грохоте маршей и песен,
Где и собственный значился стих,
Возводили мы грады и веси
По приказу райкомов своих.
Ах, походов холодные каши,
Ах, морозные слезы из глаз!
Как ругали нас женщины наши,
Как они тосковали о нас!
…Возникают желанные лица
В перепутьях осенних дорог.
Что ж, теперь-то, пожалуй, влюбиться
Наступает нам истинный срок.

1977

НЕ СПОРЬ С ГЛУПЦАМИ ПОНАПРАСНУ

Не спорь с глупцами понапрасну,
До срока молодость не тронь,
Но помни: прежде, чем погаснуть,
На миг взметается огонь.
И в том полете умиранья,
И в глубь упрятанной тоски
Он воспаряет над мирами,
Он торжествует по-мужски.
Пусть ухмыльнется кто-то: «Бредни…»,
Есть упоение, заметь,
Своим дыханием последним
Еще живущее согреть.

1978

2. Кровавые росы

ЗЕМЛИ НЕМАЯ НИЩЕТА

Земли немая нищета…
Леса молчат навстречу бою.
У пулеметного щита
Трубач с холодною трубою.
Во тьме вмерзал губами в медь,
Бежал вперед под ярым градом,
Чтоб первым смерть преодолеть
Иль умереть с бойцами рядом.
Возьми слова, переиначь,
Но дело остается делом, —
Ты звал на подвиги трубач,
Я сам не трус и верю смелым.
Я верю слову и свинцу,
Что пробивают путь во мраке.
Я верю нашему певцу
В бою. На линии атаки.

Карельский фронт, январь 1940

РЖАВЕЕТ КАСКА НА МОГИЛЕ

Ржавеет каска на могиле.
Бежит дорожка к блиндажу.
…Мы под одним накатом жили,
Мы из одной жестянки пили…
Что я жене его скажу?..

Алакуса, 1939

НА ФАНЕРНОЙ ДОЩЕЧКЕ КАРАКУЛИ

(Надпись на могиле медицинской сестры в Мется-Пирти)

На фанерной дощечке каракули

Ни вьюга, ни дождь не смыли:
«Все красноармейцы плакали,
Когда ее хоронили…»

Финляндия, 1939

МЫ В РАЗВЕДКУ УХОДИЛИ