Сингулярность 2.0. Биотех

Я переправил последнего осужденного к другому агенту. Ночлежка пустовала – темная, похожая на доисторический панцирь. Мерещился запах крови, стоячей воды. След преступника, чью память об убийстве я так и не смог полностью выправить. Инструкция не рекомендовала слишком частые погружения. Как только воспоминание исчезало из активной зоны, работа считалась выполненной.

Я оставлял в его памяти маяки, проверял снова и снова – он ничего не помнил сознательно. Но след не исчез. Торчал, как выбитая кость. Может, на базе ошиблись с его преступлением? Это был не обычный срыв?

Но время работы с каждым осужденным ограничено. Мне пришлось его отпустить.

Чтобы хоть как-то прогнать запах смерти и чувство вины, я попытался связаться с родителями. Они не ответили. Экран передатчика чернел тускло и слепо. Почти привычно. После того, что случилось с Кенри, они выходили на связь все реже. Я и сам понимал: забыть им было бы проще, чем ждать моего возвращения – неизвестно когда, неизвестно каким. Через пару дней после того, как Кенри сказал: «Ты мне нужен», – те же слова повторила мама. «Ему не справиться одному. Сам подумай, Джиу. Он же твой старший брат. Вы всегда вместе».

Всегда вместе.

Я отключил передатчик, повторил про себя ее слова – и обнаружил первый след некроза памяти.

Повредилось простое воспоминание, что-то из университетских дней. Мы яростно спорили с Кенри, будущее оставалось огромным, невыбранным. Один из тех узлов, когда еще можно найти другое направление – но увидишь это только много лет спустя.

Я хотел искать и ловить преступников, Кенри же был убежден: несправедливость по отношению к жителям спутника – преступление страшней тех, что могут случиться в нашем мире. «Легко защищать закон там, где все его соблюдают. Гораздо сложнее…» – что дальше?

Его слов не осталось. Почти не осталось лица – лишь размытые светом черты, как в его миражах. Ничего, что было вокруг нас тогда. Только обрывок неба в высоких окнах. Дальше – белая пустота. Все стерто.

Я активировал ключ, попытался найти нужный след…

…Сквозь белизну хлынул мутный поток слипшихся образов. Чавкнул нож, снова, снова, кровь темная, бурая, как здешняя земля. Поднялся запах гниющей воды. Память последнего осужденного отпечаталась в моей. Я вырубил ключ, во рту разливался вкус желчи. О ребра скребся горячий песок скорого приступа. Меня лихорадка не убила, но оставила эту отметину. Каждый раз, когда небо тяжелеет перед грозой, или в глазах темно от усталости, или просто паршиво, – возвращается.

Чужие воспоминания выбили часть сознания из тела. Из-под низкого потолка я увидел себя самого: всклокоченный человек за обшарпанным столом, пальцы сцеплены судорожным замком, бескровное лицо запрокинуто. Дыхание рвется сиплым мучительным свистом.

«Нахрен такую жизнь».

Я решил все прекратить.

С этим решением многое стало неважным и легким. Некроз, который сожрет мою память через несколько лет. Постоянный кашель. Воспоминания преступников и бессмысленные отчеты. Изматывающая жара. Кенри, который затеял это. Молчание родителей.

Считается, что настроить ключ-пульс для убийства нельзя. Но это не так. Если правильно скомбинировать волны программы и обеспечить достаточный заряд, импульс может спровоцировать инсульт. Или выжечь всю память, без остатка.

Эта новая цель встряхнула и разбудила. Непростая задача, которая меня освободит. Я принялся переключать записи о проведенных процедурах – импульс менялся в зависимости от преступления. От того, насколько деструктивные порывы пронизывали личность. Совсем стемнело, только интерфейс ключа мерцал у меня в ладони. Я листал профиль за профилем, разглядывал лица преступников, вспоминал, какими они становились после – отрешенными, растерянными. Забывшими о своих грехах. Может, даже счастливыми. Но нет, такие полумеры не годились. Я искал не просто отключки.

Мне был нужен предельный импульс.

Я так увлекся, что не услышал шагов в пустом доме, скрипа двери.

Позже Эри рассказывала мне, с каким трудом нашла ночлежку, какой заброшенной она казалась. Вывеска почти полностью стерлась, ни одна дверь не заперта – я забыл обо всем от некроза, усталости или из-за попыток понять, что же упустил в последней работе.

Позже Эри рассказывала: караван, с которым она пришла, до того останавливался в городке из нашей с Кенри легенды. Услышав об этом, кто-то вспомнил меня, упомянул о невиданном благородстве: Джиу помогает бездомным, выхаживает путников, у которых пустыня забрала разум. Ни о чем подобном она никогда не слышала и решила обязательно меня отыскать.

Но было и то, о чем мы никогда не говорили.

О том, когда я приблизился к предельному импульсу почти вплотную, а Эри открыла дверь.

И увидела чудо.

Мерцание «магии» над моей ладонью. До сих пор помню очарованный вздох и как Эри назвала мое имя. Прозвучало оно незнакомо. Грустной нотой, миражом в пустоте. Этот момент наверняка сохранил ключ-пульс, но я до сих пор не проверил. Мне нравится думать, что когда из памяти исчезнет все, или почти все, я смогу пережить его снова.

Миг, когда Эри позвала меня обратно в эту жизнь.