Сирена морских глубин

– Мне невыносимо думать о том, что произойдет, если мы покинем это место. – Мать Суволя вытерла выступившие слезы.

Пожилая женщина вспомнила, как в последний раз увидела свой родной дом.

– Пусть лучше ваши дети будут спать в чужой деревне, чем умрут в собственных постелях, – заметила она.

Мать Суволя посмотрела старухе в глаза.

– Я соглашусь на этот брак, – сказала она, – при одном условии: мы сыграем свадьбу здесь, на горе.

Старуха притворилась, что раздумывает над этой идеей. Ей пришлось приложить усилия, чтобы не выдать своего удовлетворения. Беседа протекла более гладко, чем она надеялась, и вышло так, как они с констеблем планировали. Все, что им сейчас нужно, – поддержка богов.

– Завтра?! – чуть ли не в полный голос воскликнула Чунчжа.

Верно ли она только что услышала: бабушка сказала, что на следующий день они с Суволем должны пожениться?

– Говори потише. – Старуха недовольно поморщилась.

Им с внучкой выделили очень удобную и довольно уединенную комнату. И все же громкий голос девушки могли услышать в главном доме.

Они с матерью Суволя сверились с астрологическим календарем и выбрали ближайшую благоприятную дату. В этот самый момент родители юноши сообщали сыну о своей договоренности.

Чунчжи понизила голос до шепота:

– Хальман, как бы сильно мне ни нравился Суволь, я не могу выйти за него завтра!

Старуха вздохнула. Большинству девушек отказано в роскоши выбирать, за кого и когда им выходить замуж. А Чунчжа не только совершеннолетняя, ей даже нравится этот юноша. Почему она поднимает такой шум?

– Если хочешь спасти Суволя, вы должны пожениться. Надо, чтобы та история, которую мы рассказали в Чеджу, стала правдой.

– Но откуда генерал узнает? Он что, заявится сюда, чтобы проверить, действительно ли мы с Суволем живем в одном доме? Разве у него нет дел поважнее?

– Констебль Ли сообщил нам, что в нашей деревне разместят военных. Любой из них может доложить об этом генералу в Чеджу.

Чунчжа закусила губу.

– Но почему завтра, хальман? – прошептала она. – Почему не через неделю или через месяц? Когда угодно, только не завтра!

– У нас почти нет выбора, Чунчжа. Ты же слышала, что констебль велел Суволю покинуть гору до конца недели. Его мать настояла на том, чтобы сыграть свадьбу здесь. После долгих и серьезных размышлений мы с ней договорились о дате.

И все же почему столь важное решение было принято абсолютно без ее участия? Чунчжа сжала кулаки. Бабушка положила на них свои ладони.

– Теперь ты понимаешь, что значит быть женщиной. Мир будет определять твой путь за тебя, без учета твоих возможностей и желаний. Но, по крайней мере, ты – хэнё с острова Чеджудо. У нас в жизни больше возможностей сказать свое слово, чем у многих женщин. – Старуха прикрыла глаза, измученная безумной суматохой последних дней. – Если бы Суволь тебя совсем не волновал, я никогда не пошла бы на это. Ты должна благодарить меня за то, что я учитываю твои предпочтения. – Она легонько подтолкнула Чунчжу. – Идем. Нас ждут.

Чунчжа встала. Суволь волновал ее куда сильнее, чем она хотела признать, к тому же и юноша проявлял к ней симпатию с того самого дня, как они познакомились. Но события развиваются чересчур быстро. Что мама всегда говорила о неизвестных водах и непривычных обстоятельствах? Понаблюдай, прежде чем входить в море. При всем старании Чунчжа не могла уразуметь бабушкиных соображений. Наверняка можно было найти другую меру обеспечить безопасность каждого из них, не столь решительную, как брак в последнюю минуту.

Девушка утерла слезы досады. Мама всегда умела обходить бабушкино упрямство. Чунчжа шмыгнула носом, стремясь справиться со слезами прежде, чем они войдут в главный дом. Суволю и его родителям не обязательно знать, что она плакала.

Мать Суволя поручила одной из тетушек найти для госпожи Го подходящий ханбок. Старуха сначала возражала, говоря, что все взгляды должны быть прикованы к молодой невесте, а не к ее бабушке. Однако госпожа Ян настаивала, и бабушка перестала сопротивляться. Эта женщина проявила безупречное гостеприимство, к тому же у гостьи не было желания выглядеть на свадьбе внучки, пусть даже такой поспешной, по-нищенски.

Пожилая женщина провела руками по серой шелковой юбке и кофте, надеясь, что внучку ожидает столь же гладкое и приятное будущее. Внезапно она задохнулась, пронзенная знакомой болью. Старуха потерла правый бок. Там, под кожей, подпитываемое болью утраты дочери, шевелилось нечто чужеродное. Вместо того чтобы вырвать этот сорняк, она позволила ему вырасти. Теперь его корни проникли в самое ее нутро. В иных обстоятельствах бабушка воспротивилась бы этому вторжению. Она поднялась бы на Халласан, чтобы помедитировать и помолиться, а потом попросила бы шамана провести положенный обряд и изгнать тьму. Но времени уже не оставалось. Скоро этот росток скорби уничтожит ее тело.

Старуха вздохнула. Ей надо отдохнуть, если она хочет выдержать завтрашнюю церемонию.

Дверь приоткрылась.

– Хальман?

Та самая малышка. Старуха улыбнулась:

– Да, деточка?

Крошка открыла дверь пошире.