Сиротки

То, что осталось от Хоболя, уже ничего никому не могло рассказать.

– Ты в порядке? – Мархедор кинулся к нему.

– Что ты наделал! – заорал Рейнар, хватая магистра за грудки. – Он же только начал раскалываться!

– Я не хотел. – Мархедор висел в руках Рейнара безвольный и легкий, как кукла. – Мои способности не подчиняются мне полностью…

Рейнар отпихнул его от себя и выругался:

– Ты чуть не прикончил меня тоже! Твой чертов Дар пролетел почти сквозь меня! Как я могу идти с тобой на такое ебически важное задание, если ты даже держать себя в руках не можешь? Что ты вообще такое?

Мархедор осмотрел дерево с привязанным к нему дымящимся месивом и тяжело вздохнул – наверное, это было первое проявление эмоций за все время.

– Ты кьенгар? – спросил Рейнар.

Если Редрих хочет свою ведьму, придется распрощаться с секретами и недомолвками!

– Лишь отчасти, – промямлил Мархедор. – Мы в Гильдии так и не выяснили, как кьенгары прошлого передавали друг другу Дар. Свортек тоже об этом ничего не рассказывал, а его дневники мы так и не нашли. Но Дьорда вспомнила, как он рассказывал, что Дар разлит по телу кьенгара. Его можно в некотором роде присвоить, если…

Мархедор судорожно втянул в себя воздух, и сосуды под его кожей набухли и почернели. Рейнар снова ощутил в горле тошноту.

– Ты и сам это видел в последней битве с Аллурией, когда он поглотил их кьенгаров.

Вот почему Редрих решил не хоронить тело Свортека в Крипте Великих!

– Вы… Его тело… – Рейнар не смог озвучить свою мысль до конца.

Но Мархедор покачал головой. Кажется, его тоже сильно мутило. Пришлось несколько раз с усилием сглотнуть, прежде чем он выдавил:

– Мы с Дьордой и Борбасом поделили его прах на три части, смешали с вином и выпили.

– Так просто? Но почему вы, а не король?

– Вот поэтому, – Мархедор махнул рукой на дерево. – Дар, если он передан не добровольно, – это не Дар, а Трофей. А такой кьенгар – не хранитель Дара, а вор. Поэтому Дар ведет себя как хочет. К тому же… посмотри на меня!

Голос его прозвучал жалобно. Сутулая спина, как будто тело ломали чьи-то огромные руки, черные сосуды на белой коже, как трещины в иссушенной земле… Действительно, Редрих не хотел бы себе такой судьбы. Никто бы не хотел.

Рейнар не знал, что ответить. На него навалилась чудовищная усталость: они не успели даже отдохнуть после перелета, когда сцапали Хоболя на его раскопках. И все без толку – их единственный осведомитель превратился в кашу. Остался калека в компании полумертвого колдуна и упоротого грифона. Прекрасный план, Редрих, надежный, как…

Вспомнив о грифоне, он обнаружил, что зверь увлеченно ковыряется в дупле другого дерева. Такеш блаженно мурчал, как всякий раз, когда ему давали его лакомство. Рейнар не без труда отогнал грифона от дупла, засунул туда руку, обнюхал пальцы – они воняли мертвечиной и цветами. Блазнивка! Пошарив в дупле еще, он обнаружил крошечный кусочек синей ткани.

– Мархедор, у нас есть след! – Рейнар даже не попытался скрыть в голосе радостный трепет. – Мой человек оставил мне знак!

Расставлять знаки Фубару было, видимо, непросто: иногда расстояние между двумя тайниками могло растянуться километров на пять, но Такеш не подводил. Рейнар перестал кормить его своей травой, чтобы ломка держала зверя на следе. Фубар прятал траву под камнями, в деревьях, в расселинах. Ни одного письма ему оставить не удалось – значит, за ним пристально следили.

Не дожидаясь отряда со снаряжением и едой, Рейнар и Мархедор гнали грифона по следу, игнорируя собственные потребности. Путь Фубара извивался по скалам и лесам, как змея, словно пытаясь запутать преследователей. Им потребовалось два дня, чтобы выйти на каменистую равнину, еще два, чтобы преодолеть ее, – и тут след оборвался. Грифон растерянно урчал, водя головой из стороны в сторону, но запах окончательно ускользнул от него.

Рейнар решительно направился на юг. Последние несколько километров тайники указывали в том направлении, к морю. Уже в ночи они выехали к скалам – голым черным громадам, отделявшим пустынную равнину Галласа от побережья.

– И что теперь? – спросил Мархедор.

Рейнар промолчал; в нем зрела тревога. Неужели он потратил четверо суток, преследуя свою фантазию? Но вдруг, когда он готов был разразиться проклятиями, в темноте вдали он разглядел огни. Сначала один огонек, затем два, потом еще несколько… Чем пристальнее он всматривался в темные скалы, тем больше замечал факелов вокруг вырубленных в камне ворот.

Рейнар выпрыгнул из седла и, пригнувшись, подбежал поближе, чтобы убедиться, что глаза не играют с ним злую шутку. Но где еще пару минут назад не было ничего, кроме отвесной скалы, теперь действительно зияли ворота, а за ними – еще больше огней.

– Ты тоже это видишь? – обернулся он к Мархедору.

Тот спешился и теперь в недоумении водил головой, глядя мимо Рейнара, словно тот стал невидим. Герцог помахал ему рукой, но глаза магистра продолжали подслеповато всматриваться в пустоту.

– Мархедор! – позвал Рейнар.

Тот вздрогнул.

– Как ты это сделал? – пораженно прошептал он. – Ты слез с грифона, отошел и исчез, растворился в воз…