Система научно-богословской аттестации в России в XIX – начале XX в.

Но, разумеется, наиболее действенным стимулом для расшерпния тематики богословских исследований и появления новых направлений были актуальные проблемы, встававшие в церковной жизни. В большей или меньшей степени все области богословия развивались таким путем и представляли плоды развития в виде диссертаций разного уровня – кандидаского, магистерского, докторского. Однако были события, проблемы, вопросы, которые оказывали особенно заметное влияние на появление новой тематики в диссертациях. Такое значение имел для духовных академий многоэтапный перевод Священного Писания на русский язык, особенно его последний период (1858–1876), завершившийся изданием синодального перевода. Разумеется, большее внимание привлекали книги Ветхого Завета. Это было связано, с одной стороны, с обсуждением исходных текстов перевода и трудами по рзъяснению сложных мест Писания. С другой стороны, новая датировка и трактовка ветхозаветных книг, которые предлагала западная наука, ставили вопросы перед развивающейся русской библеистикой. Результатом стали девять магистерских диссертаций в жанре «экзегетико-критических» или «библейско-археологических» исследований, представленных выпускниками всех четырех академий в течение десяти лет (1874–1884) и посвященных отдельным книгам Ветхого Завета или изучению конкретных вопросов ветхозаветной истории[971]. Разумеется, и книги Нового Завет не оставилсь без внимания, причем особое внимание было обращено на вопросы их происхождения, подлинности, авторства[972].

Еще одной богословской областью, которая бурно развивалась в ответ на церковно-практические вопросы, было каноническое право. И это тоже расширяло тематику работ, представляемых на научно-богословскую аттестацию. Болезненной темой синодального периода была тема церковной власти, ее отношениях с государственной властью. Попытки осмыслить этот вопрос, найти ответы на него в православной традиции, историческом опыте Церкви имели выражение, в частности, в ряде диссертаций, представленных на докторские и магистерские богословские степени[973]. Отразились на тематике диссертаций и конкретные события церковной жизни: подготовка реформы церковного суда в 1860‑х гг.[974]; подготовка Поместного Собора в 1905–1917 гг.[975]; дискуссии о возможности второго брака для духовенства[976].

Наконец, яркие примеры расширения диссертационной тематике под влиянием событий церковной жизни представляет изучение старообрядческого раскола, секстантства и западных исповеданий. Так, одна из самых болезненных проблем Русской Церкви и Российского государства – старообрядческий раскол – изучался, начиная с 1820‑х гг. Однако с течением времени стало ясно, что необходимо более глубокое понимание исторических корней раскола, его генезиса, источников, богословской специфики, с одной стороны, нюансов отношений разных старообрядческих толков с Русской Православной Церковью и Российским государством – с другой. Поэтому после 1869 г. палитра исследований по расколу существенно расширилась, появился ряд докторских и магистерских исследований[977]. Конкретные вопросы предлагались в качестве тем для кандидатских диссертаций выпускников[978]. При этом ряд диссертаций был посвящен систематизации и осмыслению уже накопленных богословских исследований по расколу, идей и систем в этой области[979]. В них была представлена определенная рефлексия русс кого богословия по данной теме, хотя авторы были лишь выпускниками академий и труды их были далеки от совершества. Умение выявить, систематизировать и критически оценить исследования в определенной области науки чрезвычайно важно для начинающиего ученого – это понимали многие преподаватели академий, и этим было обусловлено включение подобных тем в предлагаемые студентам списки. Особый интерес такие работы и отзывы на них представляют для изучения научной аттестации, ибо позволяют одновременно увидеть три научных «слоя»: проведенные за определенный период времени богословские исследования, изучение их молодым ученым следующего поколения и, наконец, оценку этого изучения более опытным и знающим коллегой-преподавателем[980].