Ситуационисты и новые формы действия в политике и искусстве. Статьи и декларации 1952–1985

Буржуазия давно заявила: «До сих пор была история, а теперь её более нет»¹⁰ (Маркс). А бюрократизировав своё господство, она добавляет: «До сих пор был вкус, но теперь его нет». Больше ни для кого нет необходимости в личной истории, в течение которой он обнаруживал бы и формировал свои вкусы. Нужно принимать всё, что есть, без разбора, не претендуя на то, чтобы иметь при себе какие‑либо собственные критерии оценки. Повсюду должны звучать лишь мнения экспертов, которые, например, расписывают нам светлое будущее облучённых радиацией овощей и уже бросаются фразами, что «никогда ещё овощи не были так хороши» (“L’Express”, 6–12 сентября 1985 г.). Это последний «стильный тренд» в обществе спектакля, и всякий личный «стиль», как бы он не старался выделиться, всегда делает это с оглядкой на общество: ведь именно оно дёргает за нити. Так, например, «пирожок с мясом», эта закуска для бедных работников по найму, которую они запихивают в желудок в интерьере привокзального сортира, может выдавать себя даже за воплощение передового духа современности, за выбор, а не участь тех, кто ест в Макдоналдсе и мыслит передовицами “Actuel”¹¹.

Как мы до этого дошли? Кому это было нужно? Прежде – никому. Со времён физиократов¹² основной задачей буржуазного проекта однозначно было количественное и качественное развитие сельскохозяйственной продукции, которая казалась сравнительно более стабильной, чем промышленный сектор. Всё это эффективно реализовывалось в XIX веке и ранее. Критики капитализма зачастую ещё больше заботились о повышении качества. Фурье, в частности, был охотником до наслаждений и страстей, а также большим любителем груш, и потому ожидал, что царство гармонии непременно должно привести к развитию вкусового многообразия этого фрукта. Здесь, как и во многом другом, прогресс цивилизации показал его правоту, проследовав ровно противоположным курсом. Чтобы сегодня точно описать текущее состояние проблемы, достаточно взять какой‑нибудь классический рецепт французской кухни и продемонстрировать, во что превратился каждый его ингредиент в существующих условиях потребления (см. статью «Пищевая – индустрия»¹³).

Вред от господства закуски далеко не ограничивается тем, что именно исчезло по его вине, но включает в себя и всё, что оно с собой несёт, одним фактом своего существования, как схема, распространяющаяся на всё новые производства в старом мире. Еда, лишённая вкуса, всегда позиционирует себя как идеально стерильная, диетическая, безвредная, по сравнению со всеми рискованными формами питания до прихода сюда науки. Но она цинично врёт. Она не только содержит невероятные дозы ядовитых веществ – вспомнить хотя бы печально известную Union Carbide¹⁴, поставляющую свои сильнейшие химикаты сельскохозяйственным предприятиям, – но и благоприятствует всякого рода недостаткам полезных веществ, последствия которых мы затем наблюдаем в общественном здоровье: как сказал один врач, прибегая к чисто научному эвфемизму: «Похоже, что наращивание производительности сельского хозяйства происходит без должного внимания к качеству его продуктов, одним из определяющих факторов которого является наличие микроэлементов» (А. Пикар, «Терапевтическое применение микроэлементов»). В нагрузку к правомерному, хотя и отвратительному подходу к пище, добавляются вещи как неправомерные, но которые всё же терпят, так и откровенно незаконные, которые тем не менее продолжают существовать (превышение допустимой концентрации гормонов в телятине, антифриз в вине¹⁵ и т. д.). Мы знаем, что самым главным раком, распространённым в США, является не тот, который вгрызается в лёгкие курильщика, вдыхающего токсичный дым сигарет, или жителя городов, ещё более токсичных, а тот, который пожирает внутренности президента Рейгана¹⁶, и прочие едоки такого ранга.

Также масштабный переход к закускам виновен и в голоде народов третьего мира, которые ещё более абсолютно, если можно так сказать, подчинены мировой капиталистической системе. Суть процесса проста: продовольственные культуры вытеснены с мирового рынка, и крестьяне так называемых слаборазвитых стран волшебным образом превратились в безработных из трущоб, количество которых стремительно растёт по всей Африке и Латинской Америке. Не секрет также и то, что рыбу, которую ловили и которой питались прежде перуанцы, теперь захватили хозяева передовых экономик, чтобы откармливать ею своих птиц, которых они затем отправляют на перуанский рынок. А чтобы избавиться от рыбного послевкусия, не добавив при этом какого‑то нового, используется акролеин, крайне опасный химикат, о чём жители Лиона, посреди которого стоит завод по производству акролеина, ещё не в курсе – ни как потребители, ни как соседи производителя; но скоро непременно узнают со всей ужасающей ясностью и в обоих качествах.