Скачок. Психология духовного пробуждения

И вот ведь любопытно: того же Уитмена, которого Бёкк считал эталонным носителем космического сознания, психолог Абрахам Маслоу считал образцом человека, который достиг «самоактуализации». (Среди других таких примеров Маслоу называл Ганди, Олдоса Хаксли и Уильяма Джеймса.) Понятие «самоактуализации», по Маслоу, в значительной мере перекликается с пробужденностью. Согласно его определению, человек, достигший самоактуализации, в значительной мере свободен от негативных мыслей и чувств; он менее меркантилен и эгоистичен (а следовательно, более альтруистичен), чем другие люди. Он больше других нуждается в покое и одиночестве, в основе его личных амбиций лежит чувство долга или ощущение некой миссии, он остро ощущает взаимосвязанность всех явлений жизни (включая себя самого).

Однако одна из самых отчетливо выраженных черт такого человека – необычайно сильная способность к восхищению и благодарности. Маслоу пишет, что люди, достигшие самоактуализации, «обладают удивительной способностью снова и снова свежо и наивно восхищаться элементарными благами жизни, испытывая благоговение, радость, изумление и даже восторг, сколь бы обыденными ни казались эти блага и переживания всем другим людям» [42].

Это, несомненно, относится к Уолту Уитмену. Слыша слово «чудо», мы обычно представляем себе что-то из ряда вон выходящее – например, исцеление неизлечимых недугов или превращение воды в вино. Но в пробужденном состоянии нам не приходится отправляться на поиски чудес за пределы обычного мира. Чудеса везде вокруг нас. Повседневный мир делается удивительным и чудесным. Как писал Уитмен, «большое дело – чудеса! Как по мне, они везде и всюду». «Это, конечно, удивительно, что меня ждет бессмертие… «мои глаза не менее удивительны… и то, как я был зачат в лоне моей матери, не менее удивительно», – пишет он. На взгляд Уитмена, нет ничего более поразительного, чем он сам: «Видеть, слышать, чувствовать – все это чудеса, и каждая частичка меня – чудо» [43].

Однако, восторженно восславляя жизнь, Уитмен никоим образом не пытается игнорировать смерть. Наоборот, тема смерти снова и снова всплывает в его стихах, начиная с самых первых страниц «Песни о себе» (где он говорит, что «умереть – такая же удача, как и родиться»). Уитмен очень остро чувствовал, что смерть – это скорее не окончание существования, а своего рода освобождение, переход к более полному и блаженному состоянию. Подобно другому поэту, Уильяму Вордсворту, который ощущал «предвестия бессмертия», Уитмен слышал повсюду вокруг себя «шепот небесной смерти» (о чем и написал в стихотворении с одноименным названием). В завораживающем коротком стихе «Умирающему» Уитмен рассказывает о том, как посещает друга на смертном одре. Вокруг постели собрались плачущие родственники, но, прикоснувшись рукой к другу, Уитмен ощущает, что, готовясь покинуть тело, тот возвышается над болью. Печалиться не о чем. Время радоваться:

Ты полон сильных мыслей и уверенности,
Ты улыбаешься,
Ты забыл о своем недуге – как забыл о нем и я.
Тебе уже нет дела до всех этих лекарств,
Ты не обращаешь внимания на плачущих друзей —
я с тобой,
Я оградил тебя от всех, тут не о чем скорбеть,
Я не скорблю, я поздравляю тебя

[44].

Читая стихи Уитмена, я обнаруживаю в них так много прекрасных и глубоких описаний пробужденного состояния, что склонен согласиться с Ричардом М. Бёкком и признать, что этот «великий седой поэт» является образцом высочайшего уровня пробужденности – уровня, на который поднялись очень и очень немногие люди. В личности Уитмена характеристики пробужденности нашли очень яркое и чистое проявление. Например, читая «Песню о себе», я вижу в ней не поэзию в обычном смысле этого слова, но великий духовный текст, написанный в поэтической форме. Для меня эта поэма стоит в одном ряду с такими текстами, как Упанишады и «Дао дэ цзин», – величайшими духовными писаниями в истории человечества. Фактически, с каким бы пиететом я ни относился к этим двум древним текстам, поэма Уитмена оказывает на меня намного более мощное воздействие – меня потрясает то, как она объемлет всю жизнь человека и демонстрирует, как дух протекает через все, даже через мельчайшие фрагменты обыденного мира. Упанишады рассказывают нам о том, что все есть дух, что мы едины с мирозданием и что душа бессмертна, – но Уитмен демонстрирует это. Все эти неисчислимые самые обычные люди, о встречах с которыми он рассказывает, – ремесленники, солдаты, моряки, даже проститутки – лучатся сиянием Брахмана. Он написал колоссальную картину человеческой жизни – включающую в себя секс и дружбу, бизнес и войну, и даже недуг, – вложив в каждый мазок могучий заряд божественности и святости.