Скачок. Психология духовного пробуждения

Лоренс ощущал эту духовную силу везде вокруг себя, а также внутри – это «присутствие, которое делает воздух столь тихим и ласковым ко мне» и которое «нежно прикасается к моей груди и к самому сердцу» [51]. Он знал, что единственное подлинное жизненное достижение – ощутить свое единство с этой божественной силой. В одном из прекраснейших своих стихотворений «Мир» он пишет:

Одно лишь важно – слиться с живым Богом,
Быть живностью в Господнем Доме Жизни.
Как дремлющий на кресле кот,
Спокойный, умиротворенный,
В согласии с хозяйкой и хозяином,
Такой домашний в этом доме жизни,
Задремывающий у огня,
Зевающий прижмуренно в огонь…

[52]

Поскольку Лоренс видел, что мир пронизан духовной энергией, для него не существовало такого понятия, как неодушевленная материя. Все вещи – даже камни, облака и звезды – живы и разумны. Подобно Уитмену, Лоренс был свободен от ощущения отделенности от мира, столь характерного для нашего привычного состояния сна. Это означает, что он обладал способностью «проникать» в сущность других существ (включая и людей) и ощущать мир, как ощущают его они. В этом одна из поразительнейших черт его произведений – то, насколько убедительно он умел описывать внутреннюю жизнь не только людей, но и животных. Временами это ощущение связи и сопереживания оказывалось настолько острым, как будто Лоренс действительно превратился в другое существо. Хаксли писал: «Казалось, что он знает из собственного опыта, каково быть деревом, или маргариткой, или накатывающейся на берег волной, или даже загадочной луной» [53].

Одна из важных черт естественной пробужденности – и пробужденного состояния вообще – состоит в том, что это состояние не статично. Иными словами, мы не можем сказать, что состояние пробужденности однажды приходит, а затем сохраняет одну и ту же форму в течение всей жизни. Пробужденность развивается. Она может становиться глубже и интенсивнее. Какие-то характеристики этого состояния могут проявляться и вызревать, в то время как другие утрачивают яркость и значимость. Пробуждение – не завершение путешествия, а новое путешествие. Ты словно бы въезжаешь на другую дорогу – на дорогу более высокого уровня, я бы сказал. Это другая дорога, и с нее открываются другие ландшафты – но путешествие продолжается, движение продолжается, развитие продолжается.

По-видимому, это верно и в отношении Д. Г. Лоренса. Хотя он всегда был пробужден от природы, пробужденность эта со временем делалась все более яркой – особенно в последние годы его жизни. В книге «Прочь из тьмы» я высказал предположение, что причина этого – в близком знакомстве со смертью. Почти с самого рождения у Лоренса было весьма слабое здоровье, а в зрелом возрасте он не менее трех раз оказывался на пороге смерти – впервые, когда в 26-летнем возрасте у него была пневмония, затем в 1919 году он заболел испанкой (эпидемия, разразившаяся вскоре после Первой мировой войны и унесшая жизни миллионов людей), и в 1925 году, когда во время пребывания в Мексике он подхватил малярию, тиф и снова пневмонию. К тому же на тот момент он был уже серьезно болен туберкулезом, который и убил его пять лет спустя. Однако именно в этот завершающий период жизни – когда Лоренс фактически медленно умирал – его пробужденность набрала особую силу и яркость, что отражено в необычайно глубоких духовных стихотворениях, которые он написал в те годы (они были опубликованы уже после его смерти в сборнике «Последние стихи»).

В некоторых стихах из этой книги Лоренс очень трогательно, с безмятежным приятием пишет о близящемся свидании со смертью. Поэт ничуть не напуган, ибо, как и Уитмен, он предощущает смерть как переход, а не окончание, как начало нового путешествия. В стихотворении «Радость смерти» он называет смерть «великим приключением», которое наполнено «странной радостью, послевкусием наслаждения» [54].

Другие пробужденные творцы

Намного менее знаменитый автор, который был естественным «пробужденцем» высокого уровня, – это живший в XIX веке писатель-натуралист Ричард Джеффрис, автор автобиографической книги «История моего сердца». Книга представляет собой изумительное описание того, как видится мир в пробужденном состоянии. Джеффрис рассказывает, как «в возрасте не более 18 лет, ко мне из всей видимой вселенной стали приходить глубокие эзотерические смыслы, и меня переполнили неописуемые устремления» [55]. У него было ощущение, что все вокруг «пылает» смыслом, и – подобно тому, как это было у Лоренса и Уитмена, – мир виделся ему удивительным и волшебным местом: