Скачок. Психология духовного пробуждения

Кроме того, есть множество живописцев, для кого пробужденность, по всей видимости, является естественным состоянием. В изобразительном искусстве романтизм проявился столь же ярко, как и в поэзии. Такие художники, как Констебл, Тернер, Каспар Давид Фридрих, а также американцы Томас Колул и Джордж Иннесс, очевидно, воспринимали природу с необычайной остротой – за пределами функционального автоматического восприятия, свойственного состоянию сна, и, вне всяких сомнений, ощущали свою тесную связь с этим миром. Подобно тому как Вордсворт и Уитмен владели литературными инструментами, позволявшими им передать свое духовное видение и глубокие озарения через поэзию, эти художники обладали необходимыми навыками, чтобы воплотить свой восторг и свой опыт соприкосновения с запредельным в живописных полотнах. В художниках, как и в поэтах, мы часто наблюдаем отчетливые признаки пробужденности – в частности, эта тенденция наблюдается на протяжении всего XIX века среди импрессионистов: Моне, Писарро, Ренуар, Ван Гог… Можно предположить, что большинство великих художников, работавших до начала ХХ века, в той или иной степени отражали в своих работах пробужденный взгляд на мир – до тех пор, пока импрессионизм и натурализм не вышли из моды, уступив место абстрактному и концептуальному искусству.

Конечно, вполне возможно, что некоторые из этих поэтов и художников переживали лишь временные эпизоды пробуждения, а не пребывали в состоянии пробужденности постоянно – в частности, напрашивается предположение, что именно так обстояли дела с поэтом Шелли и художником Ван Гогом. Тем не менее все эти примеры указывают на то, что пробуждение может наступать естественным образом, без обращения к духовным практикам и путям. В конце концов, большинство людей, о которых я говорил в этой главе, не были знакомы с восточными духовными традициями (или были знакомы с ними весьма поверхностно) – и даже с мистическими учениями Запада… Скорее всего, им и в голову не приходило считать себя «просветленными» или «пробужденными». Они являют собой свидетельство того, что пробужденность может проявляться многими разными способами и представляет собой фундаментальное психологическое или онтологическое состояние, которое свойственно человеческой природе вообще, а не является наработкой какой-то отдельной традиции или учения.

Глава 4 Естественная пробужденность: растерянность и интеграция

Следует отметить, что в ситуации, когда пробуждение происходит в контексте какой-то духовной или религиозной традиции, есть свои преимущества, ибо тогда у «пробужденца» есть определенная система координат, позволяющая ему понять свое состояние, а также помощь и поддержка со стороны других пробужденных. Когда ничего этого нет, человек, переживший естественное пробуждение, может поначалу испытать некоторую растерянность и сомнения.

В случае Уитмена и Лоренса пробуждение, кажется, прошло без особых осложнений. Они пробудились естественным образом – их пробуждение произошло и проявило себя без каких-либо видимых проблем. А в этой главе мы рассмотрим ряд случаев естественного пробуждения, когда наши современники все же сталкивались с трудностями, которые были преимущественно обусловлены недостаточным пониманием собственного состояния и неприятием себя.

В ходе моих исследований я обнаружил относительно мало примеров естественного пробуждения – и пришел к выводу, что это наименее распространенная разновидность пробужденности. Начну с краткого описания одного из случаев, с которыми мне довелось познакомиться.

Гэвин

Гэвину Уайту немного за тридцать. Он автор целого ряда романов и нехудожественных книг по духовности. С самого детства его интересовали паранормальные явления. Вместо того чтобы читать комиксы и приключенческие книжки, он зачитывался книгами о сверхъестественном и даже писал собственные рассказы о духах и призраках. Он всегда чувствовал, что «жизнь не ограничивается тем, что мы видим глазами». Он любил одиночество. Школьные учителя обратили внимание на удивительное спокойствие и внимательность этого мальчика и на его манеру необыкновенно пристально смотреть на собеседника.

Родители довольно рано заподозрили, что Гэвин какой-то особенный. Казалось, например, что его вообще не расстраивали неприятности. Однажды, когда ему было 14 лет, во время семейного обеда в ресторане официантка случайно пролила напиток юноше на одежду. Родственники расшумелись, а он спокойно взял салфетку и принялся вытирать брюки. Глядя на это, его отец воскликнул: «Бог мой! Вы видели, как он отреагировал?» Нечто подобное произошло, когда ему было лет 17. Вскоре после того, как Гэвин научился водить, у него угнали его первую машину – однако юноша не видел повода для огорчения. «Мне кажется, что моя реакция рассердила отца больше, чем сама кража, – рассказывает Гэвин. – Но я никак не мог взять в толк, к чему вся эта суматоха. Ну украли машину, и что теперь? Этого ведь нельзя взять и отменить».