Скачок. Психология духовного пробуждения

В тот самый миг, когда я пишу эти слова… у меня есть ощущение, что весь воздух, и солнце, озаряющее вспаханные поля вдалеке, и высокое небо, и омывающий меня эфир, и дальние космические дали – все это полнится скрытыми душами… живыми душами, которые во все века оставались недоступны для человеческого опыта. И сам факт, что я существую – живу и пишу эти строки, – настолько изумителен, и все это настолько похоже на чудо… что я без колебаний заключаю, что я всегда пребываю на пороге безграничности и есть намного более высокие состояния, чем это существование

[56].

Английский поэт Уильям Вордсворт тоже, несомненно, был пробужден от природы. Необычайная чувствительность Вордсворта к красоте и «бытийности» мира природы сделала его архетипическим поэтом-романтиком – и одним из величайших поэтов конца XIX века. Большую часть жизни он провел в необычайно красивом уголке Англии, в Озерном Крае, и в своих стихах подробно и вдохновенно описывал дивные чарующие пейзажи этих мест. У Вордсворта есть много пассажей, где он рассказывает о своем осознании духовной силы, которая наполняет мир природы, и порой его описания очень близки к тому, что говорят Упанишады (которых Вордсворт почти наверняка не читал) о всепронизывающем присутствии Брахмана. Например, в одном из самых прекрасных и глубоких стихотворений «Строки, написанные на расстоянии нескольких миль от Тинтернского аббатства» он пишет:

Я ощущаю
Присутствие, палящее восторгом,
Высоких мыслей, благостное чувство
Чего-то, проникающего вглубь,
Чье обиталище – лучи заката,
И океан, и животворный воздух,
И небо синее, и ум людской —
Движение и дух, что направляет
Все мыслящее, все предметы мыслей,
И все пронизывает

[57].[58]

Еще в одном великолепном стихотворении, «Предвестия бессмертия» (которое я уже упоминал выше, сравнивая его с «Шепотом небесной смерти»), Вордсворт описывает, как свежее и яркое восприятие детей позволяет им видеть мир «в убранстве небесного света» и видениям этим присуще «величие и свежесть сновидения». Однако же, став старше, мы удаляемся от «небес» своего детства. «Тюремные ставни закрываются» и дивные детские видения меркнут, сменяясь «сумраком обыденности» [59].

Это очень выразительное описание того, как меркнет естественная пробужденность, впадая в «сон», по мере того как мы взрослеем. Однако, похоже, сам Вордсворт избежал этого процесса погружения в сон. Даже в возрасте 75 лет он сумел написать стих «Мила, прекрасна и чувствительна», в котором рассказывает о том, как изумила его красота горной маргаритки, пробудив в нем способность «беседовать с Природой в чистом согласии» [60].

Хотя мы очень мало знаем о жизни Уильяма Блейка, но скорее всего этот поэт и живописец, который был почти современником Вордсворта, тоже жил в состоянии естественной пробужденности. В своих стихах Блейк рассказывает, что он может видеть «небеса в полевом цветке» и ощущает «вечность в часе» [61]. Он был настолько чувствителен к «бытийности» вещей, что, по свидетельству друзей, мог часами с восторгом созерцать узоры на древесной коре. То же самое, по всей вероятности, относится и еще к одному английскому поэту XIX века, Шелли, в чьих стихах мы наблюдаем то же самое острое осознание пронизывающей мир духовной силы, какое есть у Вордсворта. В знаменитом стихотворении «Гимн интеллектуальной красоте» Шелли описывает это явление как «величественную тень некой скрытой Силы», которая «незримо парит среди нас» [62].

Мы можем вспомнить много других пробужденных поэтов и писателей… Наверняка им можно было бы посвятить целую книгу (что я, возможно, и сделаю когда-то). В одной только американской литературе есть такие фигуры, как Эмерсон, Генри Дэвид Торо, Эмили Дикинсон, Э. Э. Каммингс, Генри Миллер и Робинсон Джефферс, которые, вне всяких сомнений, были хорошо знакомы с состоянием пробужденности. Много очевидных пробужденных литераторов мы наблюдаем и в Европе – например, немецкий поэт Райнер Мария Рильке, великий немецкий прозаик Герман Гессе, французский поэт-романтик Ламартин.