Сказание о пальме

— Я сожалею, что, выступая с докладом по столь важному вопросу, чувствую себя настолько утомленным, что едва надеюсь довести свой доклад до конца. Но ввиду важности вопроса, ввиду того, что у меня имеются некоторые материалы, которые я хотел бы сообщить вам, я все-таки решил выступить сам...

По залу прошел какой-то шорох, заставивший его насторожиться. Он скользнул взглядом по лицам, увидел глаза, то насмешливо-ликующие, то сочувственно-одобряющие. И понял: так нельзя! Нельзя показывать, что устал, заколебался. Это окрылит врагов, придаст им новые силы!

Расправив плечи и подняв голову, Шаумян продолжал твердым, решительным голосом:

— Я полагаю, что борьба, которую мы ведем здесь, тесно связана с борьбой, происходящей во всей России, и вопрос этот нельзя решить независимо от общероссийского... Быть может, в Баку имеется национальность, которая заинтересована в том, чтобы решить этот вопрос независимо от России, но на данном заседании, где нет представителей национальностей, где представлен весь пролетариат, вопрос о Баку не может быть разрешен иначе, чем в общероссийском масштабе.

Вот на что решил он сделать упор. Эсеры, меньшевики и дашнаки еще не смеют открыто порывать с Россией, говорят о своей «советской ориентации», предлагают пригласить англичан якобы ради спасения Баку для России. Значит, надо доказать, что это не соответствует интересам России, что это будет изменой по отношению к ней.

— Перед нами теперь стоит вопрос: быть ли России униженной, разделенной, урезанной, но все-таки независимой или превратиться в колонию англичан, французов и воюющих с ними на нашей территории германцев? — Шаумян повысил голос, чтобы его услышали даже собравшиеся в коридорах и на лестницах рабочие и служащие: — Наша партия и наше правительство ведут борьбу за независимость и свободу России в самых адских, тяжелых условиях. Политика же приглашения союзников ставит крест над независимой Россией. Она означает раздел России между германскими империалистами, с одной стороны, и английскими, французскими — с другой!

Объяснив, почему страны Антанты стремятся во что бы то ни стало втянуть Советскую Россию в войну на своей стороне, Шаумян продолжал:

— Сторонники англичан и французов утешают себя тем, что союзники будут умирать за нас, а нам оставят нашу независимость. Это же невероятная близорукость, детская наивность! Достаточно хоть чуточку вдуматься в положение вещей, чтобы было ясно, что это будет означать воцарение англичан у нас, это будет началом войны империалистов за дележ России...

По залу прошел тяжелый вздох. И только теперь Шаумян вспомнил, с каким воодушевлением раньше встречали мужественную и суровую правду его речей, выражая одобрение аплодисментами и криками. А теперь присутствующие, чувствуя правду его слов, только сгибались под ее тяжестью. Но надо было продолжать обнажать перед ними до конца действительность, как бы ни была она неприглядна.

— Независимо от партийных соображений у нас в Баку идет выравнивание всего фронта. Даже меньшевики поддерживают нашу политику, политику большевиков. Мы пригласили в ряды наших войск отряд Бичерахова, о политических взглядах которого нам или ничего не известно, или известно, что он непосредственно к советским партиям отношения не имеет. Во имя отстаивания Баку и Закавказья для Российской революции мы выравниваем фронт до казацкого отряда Бичерахова!.. Я обращаюсь к вам, чтобы подчеркнуть необходимость сохранения единого фронта во имя независимости России, Баку и Закавказья!..

Далее Шаумян описал ход боев под Баку. Рассказал, как успешно двигались вначале наши войска и как затем, почти на пороге победы, вдруг начались неудачи. Он не хотел обострять отношений, поэтому не стал указывать подлинных виновников неудач. «У солдат не хватило сил, и крайняя усталость заставила их, несмотря на победу, все-таки отступить вместо того, чтобы закрепить победу», — сказал он. Потом рассказал о своей поездке на фронт, о парламентере, доставившем пакет со стороны турок. И снова он не сказал ничего о содержании этого пакета: о предложении тифлисских дашнаков бакинским — отвести свои войска с фронта и, по существу, сдать Баку туркам. Он только обрисовал положение на фронте и постарался доказать, что турки тоже находятся в не менее тяжелых условиях, без воды и продовольствия, и, чтобы сломить их сопротивление, нужно совсем немного усилий.

— В настоящее время необходимо перебросить около двух тысяч войск, чтобы сохранить наши позиции, — продолжал он. — Выяснив соотношение сил, я пришел к заключению, что средства наши еще далеко не исчерпаны. Бакинский пролетариат очень легко дал добровольческие отряды, которые мы двинули на фронт... Если мы, как до сих пор, будем сохранять единый фронт в вопросе о защите независимости, то бакинский пролетариат найдет в себе силы, чтобы выделить несколько тысяч человек для войска, которое двинется на подмогу нашим товарищам, находящимся на фронте. Этого убеждения у меня отнять никто не может!..