Сказание о пальме

После долгих споров и прений резолюция большевиков об отказе от приглашения англичан получила такое незначительное большинство, что правые фракции потребовали переголосования. Им удалось добиться, что голоса разделились поровну. Тогда Совет предложил перенести решение вопроса на 25 июля, а пока создать комиссию для ознакомления с положением на фронте.

Это был первый случай, начиная с марта, когда большевики не смогли одолеть своих противников в Совете. Они понимали: если за оставшиеся девять дней положение коренным образом не изменится, значит, борьба проиграна!

На следующий день, 17 июля, собрался Совнарком, чтобы обсудить меры по предотвращению назревающей катастрофы. На заседании Шаумян подробно рассказал о перехваченном письме Тифлисского национального совета и о требовании дашнакской делегации пропустить ее в Баку.

— Простите, друзья, но я не понимаю! — воскликнул Григорий Петров. — Ну, предположим, что им не дорога Советская власть в Баку, что им наплевать на русских и азербайджанцев... На то они и дашнаки, националисты... Но неужели они не понимают, что́ будет с бакинскими армянами, если турки придут сюда?!

Шаумян предвидел, что по мере знакомства с обстановкой в Баку Петров все чаще будет произносить слова: «я не понимаю...».

— Григорий Константинович, вы еще многого не знаете, — с досадой произнес Корганов. Он прибыл с фронта, узнав о вчерашнем решении Совета. — Нужны не дни, а недели, чтобы рассказать вам о всех предательствах дашнаков в отношении своего народа. О том, как они почти два десятилетия кричали об освобождении «турецкой» Армении, посылали туда ораторов, отряды «федаев», оружие, толкали народ на восстание, а затем неожиданно заключили «союз» с младотурками. Как затем, когда Энвер, Талаат и Джемаль организовали резню армян в Турции, они бросили народ на произвол судьбы. Как после Октября, получив от Советской России помощь и разрешение на создание Армянской демократической республики и ее вооруженных сил, заключили союз с грузинскими меньшевиками и мусаватистами, которые на каждом шагу обманывали их и постепенно привели к разгрому армянских войск — единственной силы на Кавказе, способной противостоять нашествию турок. И как теперь стали причиной того, что успешно начатый поход Кавказской Красной Армии вдруг превратился в позорное отступление...

— Чего же вы хотите? — добавил Шаумян. — На примере дашнаков еще раз подтверждается, что буржуазия готова принести самые насущные интересы, даже само существование нации в жертву своим классовым целям. В начале войны, когда мы выступали против нее, дашнаки чуть ли не оружием угрожали нам, называли «предателями нации» и утверждали, что Россия ведет войну ради спасения Армении из-под турецкого ига. Но стоило в России прийти к власти партии пролетариата, как дашнаки сразу изменили свою «русскую» ориентацию и бросились в объятия турок, нисколько не считаясь с тем, каких неисчислимых жертв это будет стоить армянскому народу...

— Недаром же такой человек, как Андраник, еще в 1908 году отвернулся от дашнаков. И я начинаю понимать, почему во время Караклисского боя он занял столь пассивную позицию: после всех предательств дашнаков он стал рассматривать их как главных врагов армянского народа! — горячо сказал Корганов.

Шаумян взглянул на него и улыбнулся.

— Ты о его радио?.. А я как раз собирался доложить об этом.

— О каком радио? — не понял Корганов.

— Значит, не знаешь?.. — И Шаумян обернулся к остальным: — Друзья, на днях я получил от Андраника радио из Нахичевани, но так как все эти дни мы были заняты другими делами, то не имел возможности познакомить вас с содержанием его.

Шаумян достал из папки листок и громко прочитал:

— «Безусловно подчиняясь Брест-Литовскому договору, Нахичеванский уезд, где в настоящее время нахожусь я со своим отрядом, объявил себя неотделимой частью Российской республики. Прошу передать кому следует, что я со своим отрядом с сего дня нахожусь в распоряжении и подчинении Центрального Российского правительства. Вступлению турецких войск в пределы Нахичеванского уезда постараюсь воспрепятствовать. Жду ответа и распоряжения.

Генерал-майор Андраник.

Село Абракунис, Нахичевань, 14 июля».

— Вот это здорово! — вскочил с места Корганов. Он весь сиял, покрасневшие от бессонницы глаза его смеялись. — У него ведь, говорят, пять тысяч бойцов!

Пять тысяч! Эта цифра, после того что случилось на Волге, после мечты собрать здесь хотя бы две тысячи штыков, чтобы укрепить фронт, показалась присутствующим фантастической, невероятной. У всех глаза светились надеждой, все взоры обратились к Шаумяну и Корганову.

— Думаешь, они смогут прийти нам на помощь? — спросил Фиолетов.

Корганов подошел к стене и отвернул занавес.