Сказание о пальме

Бичерахов назначил одного из своих офицеров, поручика Георгиева, сопровождать англичан до Хамадана. Здесь Денстервиль сделал большой привал, чтобы окончательно уточнить план дальнейших действий. Он беседовал с консулом Мак-Даулом, управляющим банком Мак-Муреем, ожидавшим его капитаном Голдсмитом и, наконец, с прибывшим из Тифлиса генералом Оффлей-Шором, начальником английской миссии на Кавказе, и генералом Баратовым, продолжавшим числиться командующим русской армией, которая знать его не хотела и толпами уходила домой.

После всех совещаний и переговоров наконец был выработан подробный план дальнейших действий. Было решено, что отряд Денстервиля любой ценой должен добраться до Энзели — персидского порта на Каспии, а оттуда перебраться через Баку в Тифлис. Голдсмит двинется в Баку один для разведки обстановки и подготовки тамошнего консула Роналда Мак-Донелла. Голдимит отлично знал русский язык и, смешавшись с солдатами, мог беспрепятственно добраться до Баку.

8 февраля Голдсмит отправился в путь. Но перед отрядом возникло неожиданное препятствие: Кучук-хан в Гиляне заявил, что не пустит англичан дальше на север. В Казвине проходили антибританские митинги. Полагали, что это — дело джангалийцев, людей К учук-хана (его отряды действовали в джунглях — на севере Персии, поэтому назывались джангалийцами). По сведениям, их было более пяти тысяч человек — сила весьма внушительная в сравнении с небольшим отрядом Денстервиля.

Дорога от Казвина до Решта, центра Гиляна, была запружена толпами русских солдат. Они двигались пешком или на лошадях, большими и малыми группами. Русские не проявляли к англичанам никакой враждебности. Однажды на остановке между генералом и русскими солдатами завязалась беседа.

— Куда это вы едете? — спросили солдаты.

— В Россию, — ответил генерал.

— Зачем?

— Мы ваши союзники и хотим помочь, чтобы немцы и турки не заняли территорию России.

Солдаты пожимали плечами.

— Вы нам больше не союзники. Мы заключили перемирие с Германией, а вы хотите затянуть войну.

Эта мысль высказывалась настолько часто, что генерал начинал сердиться: «Вот попугаи! Повторяют слова большевистских агитаторов!» Но так как за словами не следовало никаких враждебных действий, генерал успокаивался: пусть болтают, лишь бы не мешали добраться до Баку!

В Реште кучуковцы, вопреки всем ожиданиям, не предприняли никаких враждебных действий. Возможно, причиной этому было то, что они видели миролюбивое отношение русских к англичанам и что английский консул Макларен усиленно распускал слухи, будто генерал едет в Россию по приглашению самих русских.

Предстояло одолеть последние двадцать миль от Решта до Энзели — самый опасный отрезок пути к морю. Нужно было ехать через леса, в которых засели отряды Кучук-хана.

С величайшими предосторожностями, с оружием наготове, то пуская вперед броневик Сингера, то, наоборот, оставляя его в арьергарде, англичане двигались по шоссе, проложенному русскими войсками в густом лесу. Несколько раз показывались вооруженные конники, угрожающе направляя ружья в сторону колонны. Но выстрелов не последовало.

Наконец леса кончились, дорога пошла петлять среди голых гор, а затем показалась синяя полоса моря. Еще несколько поворотов, и впереди открылся вид на порт Энзели-Казиан.

Две песчаные косы уходили в море, образуя неглубокую лагуну. На западной косе располагался старый персидский город Энзели, на восточной — новый город Казиап, выстроенный русскими после заключения с Персией торговых концессий. Всего несколько сот метров водного расстояния разделяло эти два города. В Казиане находились судоверфи, в Энзели — торговые помещения, банки, гостиницы.

Денстервиль и его спутники с волнением смотрели на море — единственное, в котором никогда не плавали английские суда. Весь флот здесь был русский.

Отсюда недалека была и ближайшая цель — Баку.

В Энзели не было английского консульства, поэтому колонна двинулась к таможне, где начальником был бельгийский подданный Гунин.

*

Прибытие в городок отряда англичан на машинах во главе с генералом, конечно, не могло остаться незамеченным.

В тот же день во время обеда к начальнику таможни явился мрачного вида солдат и вручил генералу пакет. Вскрыв его, Денстервиль обратил внимание на штамп в левом верхнем углу бланка:

«Председатель Военно-революционного комитета Восточно-Персидского фронта. Энзели (Персия)».

Ниже был машинописный текст:

«Военно-революционный комитет Восточно-Персидского участка Кавказского фронта предлагает Вам явиться на чрезвычайное заседание комитета для объяснения причин прибытия миссии.

Председатель комитета А. Челяпин».

Гунин и его миловидная жена с волнением следили за генералом. А тот спокойно сказал посыльному:

— Хорошо. Передайте господину председателю Челяпину, что я непременно приду.

Солдат вышел, не попрощавшись. Денстервиль протянул бумагу Гунину.

— Это первый случай за время нашего пребывания в Персии, когда кто-то требует от нас объяснения, зачем мы прибыли в эту страну. Насколько я обязан считаться с этим органом?