Сказание о пальме

Вот это больше всего и смущало его. Всю дорогу, наблюдая толпы бредущих в беспорядке солдат, генерал втолковывал своим офицерам, что революция способна только разрушать всякий порядок и единство, не создавая ничего взамен. А теперь он видел, что этих солдат соединяет какая-то сила. Они будут сидеть здесь всю ночь. Не плюнут и не уйдут спать, как должны были бы поступить, по его глубокому убеждению, солдаты революционного войска. И это не связано ни с муштрой, ни с присягой: этого в русской армии уже не существует. Но что же это за сила?

Была минута, когда ему хотелось гаркнуть на них: «Какого черта вы тут расселись, убирайтесь вон!» Но он не сделал этого, потому что понимал: хозяева здесь — они. Это было очень неприятно — ощущать, что не ты хозяин положения, а кто-то другой. Да еще кто — какие-то солдаты!

На другой день, 18 февраля, в одиннадцать часов дня Денстервиль и капитан Саундерс явились на заседание военревкома. Члены комитета, все как на подбор молодые солдаты и матросы, встретили англичан с напряженным вниманием. За внешней сдержанностью, несомненно, скрывалось волнение... Хорошо! Значит, все же понимают, что перед ними генерал, да еще английский!

Они не встали при появлении генерала, но, когда Денстервиль подходил, каждый поднимался, пожимал руку и называл фамилию. Генерал охотно давал возможность рассматривать свою тяжелую челюсть, лицо, еще покрытое индийским загаром, и, в особенности, генеральские знаки различия и ордена, нацепленные специально для этой встречи.

Челяпин открыл заседание и сразу повторил вопрос, содержащийся в приглашении: зачем прибыла сюда миссия?

Денстервиль, конечно, не имел намерения раскрывать подлинные цели миссии. Зачем они приехали? О, в этом нет никакого секрета. Ведь Англия — союзница России, а турки и германцы собираются напасть на Россию. Вот они и прибыли, чтобы на месте ознакомиться с положением дел и, если понадобится, оказать помощь.

Но тут его прервал Челяпин:

— Это вы бросьте, господин генерал! — И с торжествующей улыбкой выпалил: — Нам отлично известно, что вы приехали не обстановку выяснять, а связаться в Тифлисе с национальными советами, чтобы организовать из их частей армию для войны с турками и немцами!

Генерал вздрогнул как ужаленный. Откуда это им известно, черт возьми? Он полагал, что цели их миссии знают лишь немногие... И тут же подумал о Челяпине: «Наивный человек! Вот что значит молодость... Ему бы подождать, пока я дам побольше ложных сведений, а уж потом устроить этот фейерверк».

— Ну, раз вы так хорошо знаете, зачем я приехал, остается спросить: что же в этом плохого? — дружески улыбнулся он Челяпину.

— А то, господин генерал, что, если Советская Россия захочет воевать с кем-нибудь, она сделает это без вас.

Это было сказано достаточно решительно, и Денстервиль не нашел, что ответить.

— Придется вам повернуть оглобли и уехать туда, откуда приехали, — заключил Челяпин. — Мы получили радиограмму из Баку — не пропускать вас дальше на Кавказ.

— От кого именно, разрешите узнать?

— От председателя Бакинского Совета рабочих, солдатских и матросских депутатов товарища Джапаридзе и председателя Военно-революционного совета Кавказской армии товарища Корганова. То есть от единственного законного правительства на Кавказе!

Денстервиль решил, что наступило время показать когти.

— Я не признаю за этим самозванным правительством Баку права препятствовать моему продвижению. Я буду пробиваться туда, и для этого у меня есть достаточно пулеметов! — резко сказал он.

Наступила минутная тишина. Денстервиль следил за выражением лиц присутствующих и понял, что его слова никого не испугали. Просто они были ошарашены — слишком уж неожиданно улыбку сменил оскал клыков.

На побагровевших скулах Челяпина заходили тугие желваки. Но раньше чем он успел произнести хоть слово, раздался спокойный и насмешливый голос:

— А что, в английской армии все генералы такие хвастуны?

Это сказал молодой человек, почти юноша, лет девятнадцати, не больше. У него была странная фамилия — Бабух. Гунин, характеризуя членов военревкома, говорил, будто этот юноша еще совсем недавно был горнистом в одном из кавалерийских полков. Сейчас он по-мальчишески озорно усмехался прямо в лицо генералу.

— Так мы и поверили, что захотите полезть в драку с нами! Будто не знаем вас, англичан. Да будь у вас целый полк, и то десять раз почесались бы! А тут — всего двенадцать офицеров и сорок шоферов!..

И эти слова сразу разрядили атмосферу. Кто-то громко захохотал. Челяпин укоризненно покачал головой:

— Неосторожно выражаетесь, господин генерал!..

Денстервиль и сам уже понял, что хватил через край. Еще вчера ночью, глядя на сидевших у костра солдат, он подумал, что для них самым лучшим исходом было бы, если б англичане первыми начали враждебные действия. Тогда русские просто перебили бы отряд — и великие замыслы Лондона лопнули бы как мыльный пузырь. Нет, нет, позиция друга, желающего этим людям и всей России только добра, — вот единственная тактика, которой следует держаться сейчас!

Генерал с достоинством встал: