Сказание о пальме

В эту минуту он не думал о том, какой опасности подвергает собственную жизнь, и был озабочен только одним — как разоблачить и привлечь к ответственности этих бандитов. Он не заметил, какая радость сверкнула в глазах окружавших его людей, стремглав кинувшихся в разные стороны: одни — за паровозом, чтобы ехать в Шамхор, другие — к отрядам вооруженных мусаватистов.

Паровоз действительно был подан к перрону с необычайной быстротой. Зиатханов любезно предложил Шаумяну подняться в будку машиниста, и Шаумян спокойно направился туда. Но вдруг он почувствовал, что кто-то потянул его за рукав пальто. Шаумян успел увидеть лишь замасленную куртку железнодорожника, русые усы и полные тревоги голубые глаза.

— Не надо... убьют! — И железнодорожник юркнул в толпу.

Шаумян оглянулся. Вокруг паровоза толпились люди в папахах и с маузерами. У Зиатханова и других главарей, стоящих чуть поодаль и улыбающихся, в глазах затаилось напряженное ожидание и жестокая решимость... Спасибо, безвестный друг! Ты вовремя напомнил, что пора словесных перебранок прошла и наступило время кровавых расправ...

— Нет, господа, я раздумал ехать! — сказал он тем, улыбающимся.

И сразу увидел, как погасли на их лицах улыбки и в глазах осталось только одно — бешенство.

— Почему?! — почти крикнул Зиатханов.

— Вот так, раздумал, и все! — Шаумян с усмешкой посмотрел прямо в глаза Зиатханову и, круто повернувшись, зашагал к своему вагону.

Но он понимал, что это — только начало. Едва ли те успокоятся... Поезд отсюда не уйдет, пока они не расправятся с ним. Надо немедленно выбраться в город — найти своих. Но как выбраться отсюда, когда вокзал в их руках?.. И кто знает, живы ли там наши?

И тут же услышал позади чьи-то торопливые шаги. Старый конспиратор, Шаумян не оборачиваясь определил: идет военный. Резко повернулся и вздохнул с облегчением: это был солдат-грузин, ехавший с ним в одном вагоне из Баку. Вчера вечером они разговорились, и солдат, узнав, кто с ним едет, все удивлялся:

— Ва, генацвалэ, вы же сейчас на месте бывшего наместника Воронцова-Дашкова, а едете, извините, как какой-нибудь бахкал[1]!.. Разве можно так в Тифлис ехать?

Шаумян от души хохотал:

— А как же прикажете явиться в Тифлис «наместнику революции»?

— Ва, еще спрашивает! Сам тифлисский, по-грузински говорит лучше меня, а тифлисского шика не понимает! В салон-вагоне ехать надо, с охраной из кавалеров в черкесках и с кинжалами серебряными, с оркестром ехать надо! Иначе Тифлис вас не примет, поверьте мне!..

Но теперь, когда солдат догнал Шаумяна, было видно, что от его вчерашней шутливости и следа не осталось.

— Видали? Видали, что эти мерзавцы натворили здесь? — с гневом выкрикнул он. — И над кем учинили расправу? — над нашими фронтовиками! Солдатами, которые спаслись на фронте от турецкой пули и теперь по своей земле домой возвращаются!

Они вошли в вагон, и Шаумян без всяких предисловий сказал по-грузински:

— Товарищ, вы должны выполнить одно поручение. Нужно пробраться в город, в армянский район, и на Дондуковской улице найти Асканаза Мравяна... Запомните имя — Асканаз Мравян. И передать ему, что Шаумян на вокзале и нужно помочь ему вырваться оттуда...

Солдат удивленно уставился на него, затем, движимый какой-то догадкой, подошел к окну и посмотрел на перрон. Там возле паровоза все еще стояли, оживленно жестикулируя и поглядывая в сторону бакинского поезда, Зиатханов и другие.

— Эти... они хотят и вас?.. — Солдат не решился даже закончить фразу.

Шаумян молча кивнул, выжидающе глядя на него.

— Дондуковская, говорите? Асканаз Мравян? — Солдат решительно тряхнул головой: — Найду! — И, повернувшись, быстро вышел из вагона.

Почти целый час ждал Шаумян. И гадал — решатся ли они ворваться средь бела дня в вагон? Вообще-то ему следовало бы перейти в другой вагон, но тогда его не нашли бы товарищи из города. Асканаз Мравян, к которому он послал солдата, был руководителем елизаветпольской большевистской организации и его старым партийным другом. Но нашел ли его солдат? И можно ли там еще кого-либо найти?..

Была минута, когда он, потеряв надежду, чуть было не начал действовать на свой риск. Но помогли выдержка и старый опыт революционера, которые подсказывали: «Не торопись, обдумай все... Они не решатся днем на глазах у всех ворваться сюда. Ждут, пока я не выдержу и сам попытаюсь выбраться отсюда. И конечно расставили повсюду своих людей, чтобы схватить меня или устроить какую-либо провокацию и пристрелить... Не торопись и смотри в оба!»

И вдруг он увидел, как по проходу в вагоне к нему идет среднего роста человек, с глубокими складками вокруг рта, в очках, а за ним — солдат-грузин. У Шаумяна по всему телу прошла слабость. Он еще не знал, как они выберутся отсюда. что предпримет Мравян, но одно то, что рядом есть верный человек, знающий обстановку в городе, уже успокаивало.

Мравян подошел, молча пожал руку (а в глазах — тревога!), деловито справился:

— Вещи где, Степан? Давай сюда.

— Как мы выйдем? — тихо спросил Шаумян.

— Через второй выход. Фаэтон ждет. — Мравян махнул рукой в сторону товарных пакгаузов.