Сказание о Шарьяре

Так и замер смелый джигит

И в немом восторге глядит:

Не богач и не старый хан —

Чудо-пэри в юрте сидит!

Горделива она, стройна

И нежна, как сама весна,

Хоть и боком к входу сидит —

Красота ее сразу видна:

Будто роза, она свежа,

Утром сорванная с куста,

Не надменна — скромна, проста,

Хоть и знатная госпожа,

И совсем молода — на вид

Ей шестнадцати дет не дашь,

На кошме белоснежной сидит

И с подругой играет в шатраш.

А по левую руку ее

Восседают двадцать рабынь,

И по правую руку ее

Восседают двадцать рабынь.

То и дело хозяйке своей

Угождают сорок рабынь:

То шербету предложат ей,

То прозрачные ломтики дынь,

То душистого чаю нальют,

То негромкую песнь запоют.

А потом пленительный лик

Повернула пэри на миг —

Повернулась к входу лицом,

Это был удивительный миг:

Сразу пылкий герой узнал

Ту, чей образ во сне видал,

Ту, по чьей любви тосковал,

Ту, что тщетно молил и звал,—

Это был восхитительный миг!

Все узнал он: и гибкий стан —

Чуть качающийся тюльпан,

И волнистые две косы,

И глаза — лучистей росы,

И сияющее лицо —

Золотистой зари светлей —

С яркой родинкою-звездой

Между тонких, крутых бровей.

И мгновенно понял джигит:

Перед счастьем своим он стоит,

Наяву он встретился с той,

Что ему суждена судьбой!

Отыскал он живой родник,

Из которого радость бьет,

Отыскал золотой тайник,

Где скитальца награда ждет,

Наяву в обитель проник

Той, что вешней зари светлей,

Той, что всех на земле милей,

Луноликой девы своей,—

Это был ослепительный миг!

Будто молния юноше в грудь вошла

И мгновенно сердце ему прожгла,

И стоял, и смотрел он, ошеломлен:

Это явь или сон? Это явь или сон?

И светилась, как будто сквозь зыбкий дым,

Луноликая девушка перед ним —

Проплывала облаком золотым,

Ослепляла обликом молодым.

Райской пэри красивей она была,

Нежной розы стыдливей она была,

И дрожал богатырь, замирала душа,—

Так была эта девушка хороша!

Пошатнулся Шарьяр, устоял едва,

Взор затмился, кружится голова,

Замелькали летучие вспышки огня,

Будто вихрем подхваченная листва,

Заклубился туман в богатырских очах,

И сквозь этот туман в золотистых лучах

То скрывался, то вновь появлялся на миг

Молбдой, ослепительный лунный лик —

Тонкобровый, пленительный юный лик!

Наконец, понемногу в себя пришел

Пораженный стрелой орел —

И опять сквозь щелку в шатер глядит,

За красавицей юной следит.

А в груди у него будто сад цветет —

Это радость в душе растет,

Даже страшно батыру: еще чуть-чуть —

Разорвется от счастья грудь!

Много разных чудес и в чертогах небес,

Много и на земле чудес,

Но такое чудо — только одно,

И сейчас перед ним оно:

Чудо-пэри, владычица пылких снов,

Украшенье райских садов,—

Можно долго ее красоту восхвалять,

Да, наверно, не хватит слов!

Стан, лицо, глаза — небывалой красы,

Взор — лучистей свежей росы,

И ручьями текут, до земли достают

Две тяжелых черных косы,

Лепестков нарцисса кожа белей,

Алых ягод спелей уста,—

Не поверишь, что может такою быть

Человеческая красота!

Да, не зря он страдал, дни и ночи скакал,

Совершил небывалый путь,

Чтоб на пэри свою в недоступном краю

Хоть разок наяву взглянуть,

И не зря он сражался, теряя друзей,

С тьмою чудищ, драконов, змей,—

Он достиг заветной мечты своей,

В край проник рассветной звезды своей

Той, что всех желаннее, всех светлей —

Луноликой девы своей!

Через жгучие степи летел орел,

Через горные цепи летел орел

И пугливую лань нашел,—

Сколько раз в предутренней тишине

Любовался он ею в обманчивом сне,

А теперь наяву обрел!

Как алмаз среди тысяч камней дорогих,

Так ее среди многих красавиц других

Отличил батыр без труда:

Всех она благороднее, всех стройней,

Золотые с рубинами серьги на ней,

И сияет родинка между бровей,

Будто утренняя звезда!

Размышлял взволнованный юноша: «Что ж,

А старуха-то, видно, была права!..»

И не мог удержать он сладкую дрожь,

Вспоминая пророческие слова:

«В том краю ты счастье найдешь, сынок,

Поезжай на восток, поезжай на восток,

Счастье в жизни встречается только раз —

Берегись упустить свой заветный час!..»

Был могуч, был отчаянно смел батыр,

А сейчас вспотел, оробел батыр,

От волненья дрожит, сам себе говорит:

«Что со мной? Или так я устал в пути?

Сердце бьется, как глупая рыба в сети.

Почему я дышать не могу почти,

Почему я дрожу, будто зверь взаперти?

Как мне быть? Как без спросу могу зайти

Разговор с красавицей завести?

Чтобы скромность и вежливость соблюсти,

Надо что-нибудь быстро изобрести!..

Ну, а что если песню я ей спою —

Про надежду мою и про страсть мою?

Неужели мне сердце разрубит она,

Неужели меня не полюбит она?

Будь, что будет! Одно только ясно мне:

Осчастливит меня иль погубит она!..»

Так не силой — приманкою нежной решил

Приручить пугливую лань джигит,—

Отогнул узорную ткань джигит,

Начал петь задорную песнь джигит:

«Кто ты, чудо из чудес?

Сам я на небо залез?

Или ты сошла с небес

И явилась к людям, девушка?

Ты, как деревце, стройна,

Ты, как облачко, нежна,

И моя ли в том вина,

Что горю от страсти, девушка?

Будто две живых змеи,

Бьются две косы твои,

Будто вестницы любви,

И одною мечтой живу:

Повидать тебя наяву!

Реют крылья-брови, девушка,

Жемчуг — зубы у тебя,

Сливки — губы у тебя,

Ах, страдая и любя,

На тебя взираю, девушка!

Взор твой — сладостный капкан,

Косы — ласковый аркан,

Твой стыдливый, тонкий стан