Сказание о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой Земле. Том первый.

33. Каким образом были в опасности жизни

Но настоятель их, монах Иакинф, и прочие ему подобные возбесились, яко звери лютые; своих некоторых выслали вон, a оставшиеся обступили нас, и готовы были растерзать; и мы находились в опасности жизни, а время уже поздно, вечер. Мы начали упрашивать; они же еще злее вооружились. Мы приготовились к смерти. Однако Господь Бог нас защитил: одному из них монаху Анастасию, который прежде нам был знаем, тоже он из Молдавии, положил Бог благое на сердце, и он нас от них взял, и обоих увел к себе в келию, и сказал нам: «Теперь не бойтесь; ежели меня прежде убьют, то и вас». Однако мы всю ночь не спали, боялись, и не полагались много на Анастасия, потому что и он такой же раскольник. Однако, слава Богу, препроводили ночь благополучно; и только начало светать, мы встали, поблагодарили отца Анастасия, и просили, чтобы показал нам путь; он проводил нас на большую дорогу, и мы, простившись с ним, пошли в путь свой. И много благодарили Господа Бога, что сохранил нас живыми от злых раскольников некрасовцев.

34. Страннолюбие придунайских христиан

Потом пришли в христианское село к ромыням, и здесь нас упокоили пищею и питием. Отправившись в путь, шли девять дней вверх по брегу реки Дуная, чрез частые села христианские. Только много нам наскучило, что во всяком селе мы должны были являться к чербажию турчанину, хозяину села, и показывать свои паспорта. У них столь строго, что никто не может странняго принять в дом, без позволения чербажиего. Народ же христиане столь добрый и страннолюбивый, что во всем моем странствии не случилось еще видеть таковых: мы от самого Мачина по всему Дунаю до города Рущука шли девять дней, и как у родных в гостях гостили, в перебой каждый нас к себе желал, и не знали чем нас угощать. И пастыри их, христолюбивые и благочестивые священники, часто нас от своих овец уводили к себе, и угощали нас неизреченно; ноги и руки наши омывали: но страннолюбивые овцы их слезами омывали ноги их, и просили, чтобы нас от них не уводили; а хотя некоторые и сдавались на их прошения, но только потому, что их предупреждали, что они сами бедны, а странняго надобно упокоить, что мы с пути утрудились, и надобно нас пищею утешить, а у них оставляли, и сами с нами оставались, и нас благими словами утешали, а чего у хозяина не доставало, за тем они в свои домы посылали, и нас упокояли, и на путь нас всем снабжали. Спаси их Господи! И в котором дому пребываем, там и праздник совершается. О, благословенна страна сия, и блажены люди живущие в ней!

35. Страна задунайская

Страна сия благая, плодородная и хлебородная, кипящая всяким преизобилием, воистину рай Божий, напаяема рекою Дунаем и малыми речками, источниками, из гор и лесов текущими, изобильна рыбою и всякими фруктовыми деревьями, садами и виноградом, хлебом и лесом, и сенными покосами, и скотоводством, и пчеловодством; и зимы здесь почти не бывает. В лесах более половины – древа фруктовые, как то: груша, яблонь, вишня, черешня, разные орехи, кизил и дикий виноград. Сколько добра страна и страннолюбивы христиане; столько беден и разорен в ней народ, так что мало мне случалось видеть такой бедности во всем моем странствии.

36. Бедность православных церквей в Болгарии

В девять дней мы видели только три церкви, и то столь бедные, что и описать не можно; по наружности трудно с хлевом распознать; всему причина – злая рука турецкая; во внутренности, почти ни одной иконы нет писанной, а только бумажные; об иконостасе и говорить нечего; облачение из простого холста. По этому всяк может сам догадаться, что́ там есть. Священников же во всякой деревне по одному и по два. Мы многих спрашивали: почему так – страна сия благая, а люди очень бедны?

37. Бедность христиан и тяжкое иго турецкое