Сказание о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой Земле. Том первый.

Они же всегда очи свои наполняли слез, и с великими воздыханиями нам рассказывали следующее: «Воистину страна сия изобильная и благая, но грех ради наших великих всегда нас Господь посещает и наказывает: издревле страна наша стоит на границе, и частые здесь бывают войны: лет чрез десять, уже много чрез двадцать. Только немного поправимся, скота заведем, и сады свои расплодим, – паки восстанет война; тогда кто может, бежит в Валахию, а которых турки захватят, увезут с собой во внутрь страны; скот наш поедят, дома наши пожгут, сады наши запустошат. По прошествии войны, кто живы, паки возвращаемся на свои жилища, паки на развалинах копаем себе землянки, паки заводимся хозяйством. Судите же, когда мы можем поправиться? Еще бывает и другая скорбь, паче первой: после каждой войны открывается чума, которая уже и самих нас начнет пожинать; тогда мы паки оставляем все, и бежим, кто куда может, и кроемся по горам и по лесам, и боимся друг друга, брат брата, и бегаем один от другого. И этот гнев Божий часто сию страну посещает. Да и турки здесь раздраженные, очень злые, яко звери, всегда нас притесняют и разоряют: церкви наши часто жгут; какое найдут серебро, похищают; иконы часто колют; а пожаловаться некому: паша не принимает, Царьград далеко, а мы разоренные. Так и терпим скорби, и дожидаемся от Бога милости, когда Россия придет к нам, и освободит от тяжкого ига турецкого». Мы же, выслушавши сие, много о них сожалели.

38. Град Силистрия; чума; трудный путь

На седьмой день вошли в Силистрию, по древнему Охрида, где жил архиепископ Феофилакт, болгарский писатель «Благовестника». Когда вошли в город, нам христиане сказали, что во граде не благополучно, чума. Мы пошли прямо к паше, прописали паспорта, и скоро из града вышли, ничего не купили; и направили нас, чтобы мы не шли чрез селения, ибо в некоторых не благополучно, а чтобы шли по займищу; хотя и есть переброды, но не глубокие. Так мы и пошли. И много на займище ели дикого винограду. К вечеру пришли в село христианское, и спросили: благополучно ли в их селе? Нам отвечали: «Благополучно»; и приняли нас ночевать, и упокоили нас по прежнему страннолюбию, и утром надовольствовавши на путь, сказали нам, что по брегу сел нет да самого Туртукая. И мы пошли в путь. Только с самого утра пошел снег и дождь, a мы шли по самому заплеску Дуная. Глина и грязь по колена. Мы хотели идти повыше, но заблудились: много ходили по лесу, уже и поплакали; снег и дождь пробил нас сквозь, а на ногах сандалии распались; едва паки нашли Дунай. Пошли по заплеску, и пришли в Туртукай уже к вечеру. Прежде пошли к туркам, и показали паспорта. Потом пошли искать ночлегу, но никто не принимает, а посылают к священнику. Пошли; но его дома нет; и гостиницы нет. Что́ будем делать? Все мокры, все грязны. Потом пошли на торжище, начали спрашивать: «Есть ли во граде добрый человек?» Нам сказали, чтобы шли к священнику; мы же отвечали, что его дома нет.

39. Град Туртукай; оказанное нам страннолюбие