Скажи пчелам, что меня больше нет

Визитер был без парика и выглядел куда менее soigné, чем в прошлый раз: короткие волнистые волосы с проблесками седины слиплись от пота, рубашка грязная, а дорогой костюм измят.

— Меня зовут… Перси Уэйнрайт, — проговорил он не слишком уверенно. — Я… я был… хотя если подумать, то и сейчас являюсь… сводным братом лорда Джона.

— Что? — Уильям безотчетно выхватил мейсенскую тарелку из рук гостя, пока тот ее не уронил, и поставил обратно на полку. — Какой еще, к черту, сводный брат? Я никогда не слышал ни о каком сводном брате.

— Так я и предполагал.

Слабая гримаса, которая могла сойти за попытку улыбнуться, исчезла с бледного, измученного лица Уэйнрайта.

— Семья, без сомнения, сделала все возможное, чтобы вычеркнуть меня из памяти после… ну, это не имеет значения. Несмотря на разрыв и разлуку, я по-прежнему считаю Джона своим братом.

Он сглотнул и слегка покачнулся. Очевидно, ему нездоровилось.

— Присядьте и расскажите, в чем дело. — Уильям развернул маленькое кресло. — Вы знаете, где лорд Джон?

Уэйнрайт покачал головой.

— Нет. То есть… да, но он не…

— Filius canis, — пробормотал Уильям. Он оглянулся и дернул подбородком притаившейся у двери Амаранте, словно она была служанкой. — Принеси нам бренди, пожалуйста.

Не дожидаясь, Уильям уселся напротив Уэйнрайта. Желудок у него сжался от дурных предчувствий и волнения.

— Где вы видели его в последний раз? — спросил он в надежде добиться связного ответа при помощи простых логических вопросов. К его удивлению, сработало.

— На борту корабля. — Уэйнрайт немного выпрямился. — Ост-Индское судно, называется «Паллада». Кажется, это греческое имя… какого-то божества?

— Богини войны, — сказала Амаранта, входя со стаканом бренди на подносе. Она смерила Уэйнрайта подозрительным взглядом, затем покосилась на Уильяма и приподняла бровь. Ей остаться или уйти? Он коротко указал на другой стул и снова повернулся к Уэйнрайту.

— Корабль. Хорошо. Где он?

— Я не знаю. Он… не стоит на одном месте. Они как раз поднимали якорь, когда я… когда я уходил. Я его не бросал! — воскликнул гость, увидев, как Уильям нахмурился. — Я… я бы никогда его не оставил, но я не мог ему помочь и решил… ну, на самом деле это он мне сказал… разыскать вас.

Амаранта тихонько хмыкнула, выражая сомнение. Уильям разделял ее чувства, но у него не было иного выбора, кроме как дальнейшими расспросами выудить из этого человека вразумительные ответы.

— Разумеется, — попытался успокоить он. — А что отец велел передать, когда вы меня найдете?

— Он не… сказал… точно. Понимаете, для сообщения не было времени, они готовились…

— Еще бренди? — спросила Амаранта, привставая.

— Пока нет, — поднял руку Уильям.

Она села, настороженно глядя на Уэйнрайта, в настоящий момент еще более несчастного. Все трое молчали, пока часы лорда Джона мирно тикали на каминной полке, а эмалевая бабочка в куполе медленно поднимала и опускала голубые с золотом крылышки. Наконец Уэйнрайт оторвал взгляд от своих сцепленных рук.

— Это моя вина, — произнес он дрожащим голосом. — Я не знал, клянусь. Но… — Он облизнул губы и расправил плечи. — Лорда Джона похитил безумец. Он в большой опасности. И да, пожалуйста, еще бренди.

— Сейчас. — Амаранта подалась вперед на краешке сиденья. — Только сначала скажите, пожалуйста, о каком безумце речь?

Уэйнрайт посмотрел на нее и моргнул.

— Ах да… Его зовут Ричардсон. Иезекиль Ричардсон.

— Проклятье! — Уильям в мгновение ока вскочил на ноги, схватил Уэйнрайта за манишку и выдернул из кресла. — Какого черта ему понадобилось от моего отца? Отвечайте же!

— Так, значит, он безумен? — сказала Амаранта, вставая. — Уильям, может, тебе лучше отпустить мистера Уэйнрайта? Так он ничего не скажет.

Уильям неохотно послушался. Кровь грохотала у него в висках, голова грозила вот-вот лопнуть. Он отпустил Уэйнрайта и отступил назад, стараясь выровнять дыхание.

— Говорите, — снова потребовал он. Уэйнрайт, потея и дрожа с головы до ног, кивнул, совсем как марионетка, и начал говорить.

За те несколько минут, что длился рассказ, Уэйнрайт постепенно успокоился. Наконец он замолчал, уставившись на зеленый узорчатый ковер под ногами. Уильям и Амаранта переглянулись поверх его склоненной головы.

— Значит, этот джентльмен… то есть человек, — Амаранта скривила рот, словно собиралась плюнуть, — хочет, чтобы герцог не ездил в Англию и не рассказывал лорду Норту о войне. Поэтому он похитил лорда Джона и угрожает убить его, если только твой дядя не откажется от своих намерений?

Уильям различил нотки недоверия в ее голосе. Даже письмо Ричардсона вызывало большие сомнения, но это…

Уэйнрайт закивал.

— Все так, — глухо произнес он. — У него… есть свои причины желать продолжения войны, и он думает, что Пардлоу способен убедить премьер-министра в обратном.

— Что ж, он не единственный, кто заинтересован в продолжении войны, — сказал Уильям, постепенно беря себя в руки. — Война — дело дорогое, и те, кто ее обеспечивает, много на этом зарабатывают. Я могу назвать пару-тройку человек, которым невыгодно, чтобы герцог вел в Англии антивоенные разговоры. Но Ричардсон…