Сказка – ложь…

Этот коварный план, думается мне, непременно бы сработал, не окажись мой муженёк таким бесхребетным, а его приятели такими безмозглыми и нахальными пропойцами. Да только ведь осока всегда там, где вода! След старухиного монаха ещё и пылью подёрнуться не успел, а муженёк уже поделился с дружками своими надеждами, ну и, как вы, наверное, догадались, поспешили они это дело отметить. Погуляли, по своему обыкновению, пока не перепились в стельку, а как разошлись, один из этих болванов набрёл у конюшен на рыжего Кигана.

Слово за слово, уж не знаю, о чём они там говорили, только ляпнул пьяный дурень лишнего о моей, стало быть, королевской персоне, да не просто ляпнул – сорвалось у него словечко из тех, за которые, по правде, языка лишаются враз. Киган же, чья верность не уступала горячности, враз вскипел и, недолго думая, пустил в ход свои кулачищи, повезло ещё, что не меч. Хотел было рыжий тащить изменника к трону, требовать справедливого суда за такое оскорбление королевы, да тот лишь рассмеялся на это, мол, нашёл о чём беспокоиться, скоро, Киган, будет у тебя новая королева, куда моложе и красивее нынешней, вот её и станешь защищать, а о проклятой колдунье не заботься, до неё уже никому дела нет, не успеет и луна трижды смениться, как вовсе сгинет ведьма, ко всеобщему облегчению.

Рыжий хоть и вспыльчив был без меры, но не дурак. Услыхав такие речи, быстро смекнул, что готовится недоброе, тюкнул пьяного болтуна по затылку, погрузил на лошадь, свёз в укромное местечко да и расспросил поподробнее со всем старанием. А после привязал паршивца к жёрнову и отправил на озёрное дно, с приветом для келпи[25].

Не стану врать, будто я его за это осуждаю. И не надо на меня так смотреть! Лучше допивайте да послушайте, что было дальше, сами всё поймёте.

7 кружка

А дело было так.

Узнав о готовящемся предательстве, Киган примчался ко двору и первым делом решил обратиться ко мне. Передал он мне через безъязыкую рабыню весточку – старый батюшкин охотничий нож, тот самый, коим мачеха искалечила сводную мою сестрицу, отняв ей пальцы на ноге. Я о том ноже уже и позабыть успела, а ведь все годы после отцовской смерти с ним не разлучалась даже во сне, до того самого дня, как объявили меня невестой Энгуса. Когда мачеху схватили, я сразу о нём не вспомнила, а после оказалось, утерян мой нож где-то в суматохе. Пожалела, конечно, но вскоре закрутилась так, что и не вспомнила о нём более. А тут вот он, пожалуйста! Лёг в ладонь, как родной; рукоять костяная, полированная, простое лезвие, без причуд, кожаные ножны, потёртые от времени, я даже запах отцовский, показалось, на миг ощутила.

Но и растревожил меня такой подарок, ох и растревожил! Друг ли передал его или враг? И с какой целью? Не стала я долго гадать, накинула поскорей плащ и отправилась в ночь вслед за рабыней, туда, где ждали меня передавший нож человек и ответы на все вопросы.

А? Боялась ли я? Нет, милый, тогда я ничего не боялась! В конце концов, со мною был не только отцовский нож, а уж с ним-то я обращаться умела, будьте спокойны, но и моя власть королевы. И дурная слава могущественной колдуньи, да! Тогда я ещё не знала, что ни власть, ни могущество не делают их обладателя неуязвимым, под должным напором рушится даже самая крепкая стена.

Так вот, рабыня вывела меня чёрной лестницей на хозяйственный двор, куницей скользнула вдоль частокола, к конюшням, махнула рукой куда-то в темноту, мол, туда идите, ваше величество, а сама замешкалась, боязно ей, стало быть. Ну, я настаивать не стала, бросила ей монету серебра да велела убираться прочь, та и шмыгнула поскорей обратно в замок. Увидеть её я больше не рассчитывала, сами понимаете. В конце концов, девчонка была нема, но не глуха. Когда год за годом недоброжелатели следят за каждым твоим шагом, поневоле привыкаешь к осторожности, а уж куда эта девка первым делом отправится, гадать не приходилось. Я её даже пожалела про себя, ну да что поделать… Вздохнула, поправила на поясе нож, чтоб половчей было схватить при нужде, и шагнула, куда показала рабыня – за конюшни, в сенной сарай.

Увидав рыжего Кигана, сперва удивилась, но виду не подала. Спросила только, откуда у него, паршивца, мой нож взялся и как давно он его при себе носит. Тут он пал на колени, да и рассказал мне всё как на духу: и о похождениях моего муженька, и о готовящемся предательстве, и о том, как сам узнал обо всём, а узнав, поспешил предупредить. Как торопился меня спасти, потому как долгие годы не мыслит жизни без возможности хоть изредка на меня поглядеть, но не смеет и приблизиться к той, что принадлежит королю. Ну а нож… Нож-де он подобрал в тот самый памятный день, когда стала я чужой невестой, видел, как мачеха его у меня отняла, и не удержался, оставил себе сувенир, вещь, что держали руки той, кого он полюбил навек с единого взгляда, стоило моим лохмотьям превратиться в дивный наряд, а копоти и саже – слететь с кожи.