Сказка о подменыше

Письменность, разумеется, наличествовала, даже в нескольких вариантах грамоты, часть из которых была изрядно подзабыта. (Судя по всему, именно к таковой относились руны на стенах Кэр Анноэт, которые загадочным образом умудрилась дешифровать баньши). Но использовалась большей частью для сохранения магических заклятий и куда реже – для истории либо поэзии. Что же касается тех самых непостижимых гейсов-табу, которые, по сути, являлись для Маг Мэлла высшей властью, то их почти все обитатели Волшебного Края знали наизусть. И нарушение оных то ли грозило всем невероятными бедствиями, то ли просто не укладывалось в мозги ни одного из фейри. Не считая единственного исключения – так до конца и не утратившего свою людскую природу короля-подменыша...

***

– Слушай, Нэм, я тут думал, – начал Киэнн, когда баньши наконец-то, вопреки его мрачным предчувствиям, снова материализовалась из темноты, – а какой в этом смысл? Ну, выйдем мы отсюда – нас тут же снова возьмут. И наверняка сделают что-нибудь еще похуже.

Нэмайна окатила его презрительным взглядом:

– А ты не слишком умен, мой король.

– Да какой я тебе король! – отмахнулся Киэнн.

– Нас не будут искать, – холодно констатировала она. – Мы мертвы. Ты сам хоть раз пытался проверить что стало с теми, кого ты направил сюда?

Киэнн задумался:

– Пожалуй, нет.

– Вот и Аинэке не станет. А теперь помолчи и не мешай мне!

Баньши принялась мерить шагами периметр темницы, то и дело останавливаясь, к чему-то приглядываясь, прислушиваясь, что-то сверяя. Киэнн и Фэйри невольно затаили дыхание. Минута, другая, второй круг, еще нервный шаг, еще остановка...

– Что-то не так, Нэм? – наконец не выдержал Киэнн.

– Все не так, – Нэмайна всерьез нервничала. – Я его не вижу!

– Ну так ты же сама сказала, что он – невидимый! – усмехнулся подменыш. – Может, нужен особый прибор? С инфракрасным видением, например?

– Невидимый – для безглазых, вроде тебя! – сорвалась она. – Поднимай свою задницу и ищи! И ты тоже, женщина! – казалось, она впервые заметила Фэйри.

– Ага, слепой зрячего поведет, – раздраженно хмыкнул он, все же послушно поднимаясь. – Что хоть искать-то?

– Разрыв в материи. Щель между мирами. Его можно почувствовать, как поток посторонней энергии, можно увидеть боковым зрением, если ты не...

– Ага, непременно! Ты же, вроде, знаешь, что из всех разрывов и щелей я нахожу только, кхем, весьма определенные, и такие, в которые больше одной части тела не просунешь!

– Так заставь свои мысли двигаться в другом направлении! – баньши была в ярости. – Или я точно пришибу тебя, даже если мы все же выйдем отсюда!

Киэнн неуверенной походкой вновь двинулся вдоль стены, похоже, в успех он действительно не верил. Перепуганная Фэйри последовала его примеру, прощупывая очертания темницы в противоположном направлении. Она чувствовала себя слепым котенком, который бессмысленно тычется в странную, неведомую ему преграду на пути к материнскому молоку. Стены Кэр Анноэт, странная мозаика которых также оказалась чудовищной кладкой черепов и костей, инкрустированных сверкающими слезами хрусталя, тихо задрожали, гулкая вибрация отдавала какой-то нарастающей болью, жгучим холодом, точно тебя то и дело окунают в ледяную прорубь, каждый раз оставляя там все дольше. «Ко всему можно привыкнуть, даже к смерти,» – всплыло в мозгу. Она даже как-то успокоилась, захотелось просто довериться этому медленно умерщвляющему холоду и больше не сопротивляться. Сознание постепенно отключалось, черные ветви перед глазами вновь поймали луну... Она споткнулась и упала. И тут знакомый с детства поток невыносимой тоски, точно вынимающей душу и уносящей куда-то за пределы телесной оболочки, снова окутал ее. Фэйри тихо застонала. Киэнн мгновенно бросился к ней и подхватил ее:

– Нэм! – заорал он. – Нэм, я уверен, она нашла!

Баньши белой молнией метнулась к ним, прижалась, точно пытаясь просочиться сквозь тела обоих:

– Да, почти верно! Сделай полшага вправо и держи ее крепче, брешь совсем узкая! Не так, сюда! Теперь чуть вперед!

Он неуклюже переступал, доверившись своей проводнице. Стены Кэр Анноэт вновь дрогнули и точно пошевельнулись.

– Теперь замри, и, во имя Аннвна, не думай о том, о чем ты думаешь всегда, когда тебе нечем заняться!

– Кишки боггарта! А о чем хоть думать?

– Ни о чем!

Киэнн скептически хмыкнул:

– Тогда тебе все же стоило садануть мне по башке каким-нибудь булыжником!

– Помолчи. Хотя бы помолчи, – баньши выдохлась.

Трое узников отчаянно прижались друг к другу, с замиранием сердца ожидая. Только сейчас Киэнн заметил, что щебенчатый пол под ногами давно растворился и жутковатый ядовитый сумрак лижет им щиколотки ног, а зубы Фэйри стучат как хорошее соло ударника. «Выпусти меня отсюда, Кэр Анноэт! Есть же и у тебя сердце!» – мысленно шепнул он в темноту, понимая, что сам себе смешон сейчас. Баньши завопила. Он невольно выпустил из объятий Фэйри и зажал уши. И тут стены «прихожей ада» стали как-то крошиться у него перед глазами, точно осыпающиеся квадратики-пиксели. Мысли закончились. Неудержимый поток потянул его за собой в разверзшуюся бездну междумирья...