Сказки Апокалипсиса (сборник)

Жалел он и пацанов. У Даньки папаня год назад из рейдерской вылазки на поверхность не вернулся, у Глебки мать парализовало после газовой атаки на станцию анархистов. Поэтому спрашивал с мальцов строго, но беспричинно не драконил. Конечно, не дело малым ребятам на всякое непотребство смотреть – на постоялом дворе чего только не насмотришься, – да куда им деваться-то…

– Нравится тебе здесь работать? – однажды спросил Штык у Глебки.

– А какая разница, дядя Штык? Кушать все равно хочется. Да и мамка болеет. А где я патроны смогу раздобыть на лекарства? В сталкеры из-за возраста не возьмут, а на ферме за норму выработки можно хоть целыми сутками горбатиться, все равно нужную сумму не накопишь.

Вот такая жизнь у юного поколения после Катастрофы. Дети подземелья, блин…

Передышка наступила лишь к полудню, а после обеда людской поток и вовсе схлынул. Сейчас в столовой постоялого двора «Сам зашел» было занято всего два стола. Столы были длинные, сколоченные из широких досок. Это сначала (больше по дурости) Штык в своей столовке пластиковые столики поставил: сталкеры с поверхности из какой-то кафешки притащили. Но оказались они недолговечными: подвыпившие клиенты во время вспыхивавших драк любили этими столами друг друга по башке бить. Черепушке хоть бы хны (что с ней сделается – это же кость), а вот хлипкая мебель разламывалась – только в путь. Поэтому плюнул Штык на имидж, да и заказал вот такие гробы. Бейте теперь друг друга, люди добрые, не жалко. Если только поднять сумеете.

И вот теперь за одним из столов, тем, что ближе к выходу, расположилась группа паломников. Как понял Штык из обрывочных фраз, которыми перекидывались между собой странники, направлялись они куда-то на северные станции, чтобы услышать слово истины из уст появившегося там мессии по имени Малахия. Косматые, небритые, одетые в балахоны болотного цвета, паломники вызывали у Штыка отвращение и неприязнь. Но, как известно, патроны не пахнут. Ради выручки, если понадобится, и крысо-варану будешь улыбаться.

За главного у них был высокий тощий дядька неопределенного возраста с козлиной бородкой и неприятными, постоянно бегающими острыми глазенками. Появившись со своей кодлой на постоялом дворе, он долго и нудно говорил Штыку про пищу духовную, помощь ближнему и прочую чушь. Но когда понял, что на халяву здесь пожрать не получится, тяжело вздохнул, достал из притороченного к поясу кошелька патроны и рассчитался. Сейчас путники сосредоточенно вкушали грибную похлебку, тушенную в водорослях свинину (фирменное блюдо шеф-повара Эдика) и чай.

Когда Данька убирал миски со стола паломников, один из них, чернявый мужик лет сорока, вытащил откуда-то из складок своего балахона амулет – клык краснозубки на шнурке – и хотел повесить мальчишке на шею.

Тут же рядом со столом материализовался вышибала Штопор.

Перехватив руку мужика и ткнув того в бок дубинкой, он недобро произнес:

– Убери руки от пацана. Если мы соблюдаем нейтралитет, это еще не значит, что мы позволим нашим людям мозги пудрить. На прошлой неделе умники вроде вас из «Сторожевой башни» тоже пытались нам лапшу на уши вешать. Через час вылетели со станции без права транзита. Так что держи свои цацки при себе.

Паломник закашлялся, поспешно спрятал амулет и уткнулся в миску.

– Молодец, Штопор! Так и надо с пришлыми! Со своим уставом в чужую дрезину не садись! – раздались одобрительные возгласы из дальнего угла столовой.

Там сидели местные негоцианты, недавно вернувшиеся с караваном на родную станцию и теперь отмечавшие это событие. Было заметно, что купеческое сословие свинину предпочитало запивать совсем не чаем, а потому все уже прилично захмелели.

Выказав свое презрение сектантам, купцы вернулись к прерванному разговору о разных чудесах, с которыми приходилось сталкиваться в туннелях и на поверхности.

Вернувшийся с Замоскворецкой линии высокий и невероятно тощий барыга по прозвищу Сом рассказывал о чудесах в районе станции Коломенской. До Катастрофы на поверхности там находился музей-заповедник, центром которого является «Государев двор». И чудеса в этом заповеднике встречаются чуть ли не на каждом шагу. Вода из родников «Кадочка» исцеляет от радиации и возвращает молодость. Волшебную силу приписывают валунам «Девичий камень» (прислонится какая молодуха к камню – в тот же год найдет себе мужа богатого в Ганзе) и «Голова коня» (постоит какой купец возле него – всегда будет с прибылью и ни один мутант в туннеле его не тронет). А чуть дальше, над Москвой-рекой, стоит церковь ХVI века. Рядом – Георгиевский храм-колокольня. И стали сталкеры и купцы в последнее время на колокольне иногда видеть черную фигуру, которая звонит в колокол. Замечено: если Черный Монах (так прозвали этого неизвестного) начал бить в колокол, значит, в группе будут потери.

Кто-то из слушателей, громко отхлебнув из кружки браги, рассмеялся:

– И ты прикажешь верить в эти россказни про какого-то Черного Монаха? Самому не смешно?

Сом в упор посмотрел на недоверчивого собеседника:

– А ты пойди и проверь.

Кто-то из купцов примирительно произнес: