Сказки и мифы Океании

— Садись. Я приготовлю поесть.

— Ну, что ж, давай,— согласился Хуути.

Вехине-хае принесла крыс и ящериц, которыми обычно питалась. Она приготовила еду и сказала:

— Садись поближе. Давай поедим.

Взглянув на крыс и ящериц, Хуути спросил:

— И ты это ешь?

- Да.

— Дрянная пища, должен сказать! — воскликнул юноша.

— Мы всегда едим это,— удивилась Те-моо-ниэве, но Хуути все-таки не стал есть и сказал:

— У нас люди едят лучше. Хочешь, я схожу и принесу тебе нашей пищи?

— Так ведь ты убежишь от меня, муж мой!

— Нет, нет, не убегу!

Те-моо-ниэве согласилась, и Хуути сказал ей:

— Один вечер я буду делать поке, другой вечер я буду делать попои, третий вечер я буду жарить свинину и делать кокосовое масло для поке. Через три дня я вернусь.

— Хорошо,— сказала Те-моо-ниэве,— только не вздумай обмануть меня, муж мой!

И они легли спать: Хуути — на пустой желудок, а Те-моо-ниэве, наевшись крыс и ящериц.

Утром Хуути отправился за едой. Вехине-хае дала ему факел из кокосового волокна — разжигать земляные печи⁴⁰. В первом попавшемся месте Хуути набрал кучу хвороста и разжег костер. Из своей пещеры Те-моо-ниэве увидела дым и подумала: «Хорошо, муж мой! Ты не обманываешь меня, ты сделал земляную печь для поке!» А Хуути перешел в другое место и разжег второй костер. Его жена увидела дым и решила, что это печь для попои. Затем она увидела, как загорелся третий костер, и была очень довольна. А Хуути тем временем вернулся к себе в Тааоа.

Люди в Тааоа уже хватились Хуути и говорили друг другу: «Хуути нет! Куда он делся? Кто его видел? Его нигде нет!» И вот Хуути появился в долине.

— Где ты был? — спросили его.

— Плохи мои дела,— отвечал юноша.— Только три дня могу я побыть дома. Я в опасности.

— Что случилось? — удивились люди, и Хуути стал рассказывать:

— В местности Ваиахи я свалил дерево для мачты. Его макушка угодила прямо в пещеру Те-моо-ниэве. Три раза я пытался вытянуть дерево, но не мог. Тогда я полез по стволу и — говорю вам правду! — попал к Те-моо-ниэве. Оказывается, это она держала дерево.

— И что же было дальше? — спросили люди.

— А дальше были страшные вещи! — воскликнул Хуути.— Она выпучила глаза и высунула свой мерзкий язык.

— И ты остался у нее?

— Она меня оставила! А потом я увидел, чем питаются вехине-хае: крысами да ящерицами. Разве это еда? Вот я и обманул Те-моо-ниэве: сказал, что схожу за настоящей едой. Но она меня предупредила, что, если я не вернусь, она найдет меня и убьет.

Тем временем Те-моо-ниэве отправилась взглянуть, что там готовит Хуути в земляных печах. Подошла она к первому костру и не увидела ни еды, ни печи — только пылающий хворост. Подбежала ко второму, к третьему костру — то же самое. Те-моо-ниэве рассвирепела и говорит:

— Ну погоди же, милый, будет тебе за твои костры!

И она помчалась в долину Тааоа. Пока она туда добралась, настала ночь.

А Хуути, как обычно, лег спать вместе с другими юношами. Тех очень позабавил рассказ приятеля, и они его все спрашивали:

— Неужели у нее язык похож на сороконожку?

— Да-да,— отвечал Хуути,— язык у нее мерзкий. Никогда не видел такого страшилища!

Товарищи громко смеялись над его словами, и Хуути натянул на голову циновку.

А Те-моо-ниэве подкралась к дому и подслушала весь этот разговор. Она догадалась, что юноши смеются над ней. И вехине-хае пропела такое заклинание:

Это я, это я, Те-моо-ниэве!

Люди в доме пусть уснут крепким сном!

От этого заклинания все юноши сразу же крепко уснули. А Те-моо-ниэве забралась в дом, схватила Хуути и притащила его обратно в свою пещеру. Хуути не просыпался. Наконец Те-моо-ниэве надоело ждать, и она стала тормошить юношу. А тому чудилось, что он спит у себя в Тааоа.

— Да-да,— бормотал он, кутая голову циновкой,— выпучила свои страшные глаза.

— Пора вставать, уже день! — крикнула вехине-хае, но Хуути не узнал ее голоса.

Он открыл глаза, отбросил циновку и понял, что снова находится в пещере Те-моо-ниэве!

Хуути перепугался ужасно. А Те-моо-ниэве воскликнула:

— Как ты, так и я, муж мой! Говорить нам не о чем. Сейчас я тебя убью и съем!

И она выпучила глаза и высунула язык, похожий на громадную мохнатую сороконожку.

— Не сердись, жена моя, успокойся,— сказал Хуути.

— Нет, муж мой,— ответила людоедка,— ты плохо говорил обо мне товарищам, ты смеялся надо мной, но теперь все это кончено.

— Нет, нет! — воскликнул Хуути.— Не сердись, женушка! Я не сказал о тебе ни одного плохого слова.

— Все ты врешь! — закричала Те-моо-ниэве.— Ты сказал мне, что пойдешь готовить еду в земляных печах. Я пошла взглянуть на них и увидела обыкновенные костры. Нет-нет, сейчас я тебя съем!

— Не ешь меня, жена моя! Я тебе все объясню. Костры я зажег тебе в знак привета. Только я лег спать, как ты меня утащила. Ну что я мог сделать за это время? Вот если бы я остался там подольше, я бы приготовил еды для нас обоих.

Слушая эти слова, людоедка постепенно успокоилась. И Хуути сказал ей:

— Собирайся и пойдем жить в моей земле.