Сказки Румынии

Петру к среднему брату, Костану, подступил с той же просьбой – но и здесь толку не добился.

– Ладно! Боятся братья – сам отца спрошу! – решил Петру.

Сказано – сделано. Отправился прямо в отцовские покои.

Как закричит император, как затопает ногами:

– Да чтоб тебе ослепнуть, юнец! Не твоего ума это дело!

И отвесил Петру две оплеухи.

Воротился Петру к братьям, рассказал, как отец его принял.

Немного времени прошло, и заметил Петру, что плачущее око отца как будто повеселело.

«Уж не от моего ли вопроса? – подумал королевич. – Подступлюсь-ка ещё разок к отцу. Стерплю оплеухи, лишь бы отец утешился».

Вот пошёл Петру в отцовские покои, спрашивает:

– Отчего, батюшка, одно твоё око веселится, а другое печалится?

Впал император в ярость, две оплеухи сыну отвесил, обругал. Да с того дня почти высохли слёзы на его левом оке, а правое от веселья на десять лет помолодело.

«Эге! – смекнул Петру. – Помогают отцу мои вопросы! Буду продолжать, покуда оба отцовских ока не развеселятся».

С тех пор каждое утро подступал Петру к отцу с тем же вопросом. Таков уж был младший королевич: если что задумает – непременно исполнит.

И вознаградилось его упорство! Однажды вскричал император, обоими очами веселясь:

– Петру, сын мой любезный! Вижу я – не дают тебе покоя мои очи. Так и быть – раскрою тайну. Знай, Петру, что веселится моё правое око, когда гляжу я на тебя с братьями твоими. Славных сыновей я вырастил, спору нет. А левое моё око печалится, потому что гложет меня тревога: а ну как не сумеют мои сыновья страну защитить, от врагов оборонить? Вот если бы привезли вы мне воды особой, из колодца дивного! Владеет той водой фея утренней зари; прямо в чертоге у неё колодец этот. Промыл бы я свои очи, и веселились бы они всегда, печалиться бы позабыли. Ибо уверился бы я, что сыновья мои, все трое, сильны, и никакой враг им не страшен.

Еле дослушал Петру отца. Схватил шапку в охапку – и скорей к братьям.

Долго братья совет держали, и вот старший, Флориан, пошёл в конюшню, выбрал себе лучшего скакуна, вскочил в седло. Молодец, да и только!

– Отправляюсь я за чудесной водой, – сказал Флориан. – Ждите, братья, меня один год, один месяц, одну неделю и один день. Если не вернусь к этому сроку – тебе, Костан, по моим следам ехать.

Пришпорил коня, ускакал Флориан. Три дня и три ночи не выпускал он поводьев из могучих рук; подобно духу бесплотному, конь его летел, покуда не достиг границ империи.

Опоясывал империю глубокий ров, а мост был один-единственный. К нему-то Флориан коня и направил, да у самого моста поводья натянул – вздумалось Флориану оглянуться напоследок на родную сторону. Только развернулся – а перед ним, будто из-под земли, дракон вырос! Да какой! Огромный драконище, о трёх огнедышащих головах! Разинуты все три драконьи пасти – верхняя челюсть ноздрями облака трогает, нижняя бородой землю метёт.

Не растерялся Флориан, шпоры коню в бока вонзил, помчался невесть куда!

Вздохнул дракон – да исчез, будто растаял.

Минула неделя – не возвращается Флориан, вестей не шлёт. Две недели минуло – всё то ж. Через месяц начал средний королевич, Костан, в конюшню похаживать, скакуна себе присматривать, так что ровно в срок – через один год, один месяц, одну неделю и один день – вскочил Костан в седло и с младшим братом попрощался.

– Не вернусь – стало быть, тебе по моим следам идти, Петру, – сказал Костан и прочь от дворца поехал.

Как и Флориана, поджидал его на мосту дракон о трёх головах – ещё больше, ещё ужаснее первого. И, подобно старшему брату, вонзил Костан шпоры в конские бока да и помчался прочь, не разбирая дороги.

Ни от Костана, ни от Флориана вестей не было – засобирался Петру в путь.

– Отпусти меня, отец, за братьями! – просит Петру императора.

– Что ж, поезжай, – вздыхает император. – Может, будет к тебе удача благосклоннее, чем к моим старшим сыновьям.

Прямо к границе поскакал Петру – а на мосту его дракон поджидает. Да не о трёх головах, а о целых семи!

Застыл Петру на мгновение при виде чудовища, да быстро опомнился, крикнул грозным голосом:

– А ну, с дороги, ящер поганый! С дороги, змей! Не видишь – сын императорский перед тобой!

Дракон, понятно, не шелохнулся, и тогда в третий раз крикнул Петру:

– Убирайся, дай проехать!

Меч выхватил из ножен и прямо на чудовище коня направил.

Потемнело всё, и оказался Петру в кольце огненном – впереди огонь, слева огонь, справа огонь, позади огонь! Ничего не видать, только семь драконьих голов смрадным пламенем дышат.

Заржал конь жалобно, попятился, встал на дыбы – не даёт всаднику мечом размахнуться!

«Э, да так не пойдёт!» – смекнул Петру.

Спешился, поводья левой рукой держит, чтобы конь не сбежал от страха, а сам мечом размахивает, который в правой руке зажат.

Без толку махал – не видать ничего в дыму и пламени.

– Худого коня я себе выбрал, – говорит Петру. – Ворочусь лучше во дворец, поищу в отцовской конюшне скакуна поретивее.

Вскочил в седло, поскакал обратно. Встречает королевича у ворот старая нянюшка, Бирча.

– Петру, сынок! Знала я, чуяла, что воротишься! Не подготовился ты к дальней дороге, потому и с драконом не совладал.